Девушка прищурилась.
Её интересовал результат общения с той брюнеткой. Решится ли она пойти на примирение с ее Олежкой? Вопрос не риторический: или надо придумывать новые сигналы для неё, или успокоиться и наслаждаться победой. Пока любовник был в душе, она успела посмотреть список его вызовов в телефоне за последние двое суток. Масса не отвеченных контакту «Стеша». Значит, брюнетка-таки встала в позу? Катя самодовольно улыбнулась, распахнула халатик и перевернулась на спину: ноги чуть сведены, волосы отброшены с лица небрежно, руки заложены за голову. Как он любит.
Это её место — рядом с ним. Она знает его слабости. Только с ней, Катей, он становится настоящим. Охотником, выслеживающим добычу.
К чёрту брюнетку.
К чёрту все эти условности.
Ещё капелька фантазии, и он будет рядом с ней, как цепной пес. Магическая возможность обладания для него — адреналин. Неистовый кайф. Дурман, от которого он не избавится ни-когда.
Надо только чуть увеличить дозировку.
Катя потянулась к тумбочке, достала из нее коробочку с недавно приобретенным подарком. Положила на свой оголенный живот, расправила алую атласную ленту.
Она видела, как Олег нажал кнопку сброса, как задумчиво стоял, облокотившись на металлический парапет, и смотрел на погружающийся в ночь город. Потом направился к ней.
— Котик, ты так долго, — промурлыкала девушка, чуть извиваясь. — Я успела замерзнуть.
Он закрыл балконную дверь, посмотрел на неё пристально. В синих глазах просыпался холодный звериный блеск, губы искривились в оскале.
— Тебя стоит согреть.
Девушка томно закусила губу:
— Непременно. Только я хочу сегодня погорячее, — и протянула ему коробочку.
14 апреля, около 16 часов дня,
Санкт-Петербург
Она поглядывала на часы, торопилась. Музыкальный канал транслировал концерт любимой «Арии», Стеша самозабвенно подпевала:
— Непокоренный, прошедший сквозь ад, Непокоренный герой-Ленинград…[10]
Остро заточенный нож выскользнул из рук, полоснул по пальцам. Девушка всхлипнула, одергивая руку, и, неловко растопырив пальцы, с которых крупными каплями стекала кровь, полезла в шкафчик за обнаруженным вчера йодом. Поморщилась, плеснула на порез коричнево-оранжевую жидкость.
— Вот же не вовремя, — она шмыгнула носом, поглядывая на недоделанный салат и окроплённую кровью разделочную доску.
В коридоре послышался скрип открываемой двери, а в следующее мгновение — голос Егора:
— Это я. Есть кто дома?
— Я есть дома, — девушка набросила на руку чистое полотенце, плотно кутая им рану. Вышла в коридор.
Егор, сияя почище тульского самовара, стоял в проходе с охапкой сирени: