Горан брезгливо сбросил руку напарника с плеча, посмотрел снизу вверх:
— И что ты собираешься делать?
Лопата осклабился, пренебрежительно ухмыльнулся:
— Не твоя забота. Сиди и не свети.
Он вышел в кухню, долго говорил по телефону. Горан прислушивался, разбирая лишь отдельные фразы.
Через несколько минут Лопата вернулся в комнату, скулы обострились, плотно сомкнутые губы изгибались в усмешке, от которой кровь замедлялась течение в венах, в глазах — хищный голод.
— Не ссы, — процедил, хватаясь за куртку и натягивая ее на плечи, — пару дней, и драпанет эта девка к Зине под крылышко.
Горан не уверен был, что хочет знать подробности.
Он — вор. Мастер. Ему открываются замки и охранные системы, тонкие чувствительные пальцы, острый взгляд и удивительно тонкий слух. Он гордился своим профессионализмом.
Ни одного «мокрого» дела за всю биографию.
Ни одной стычки с полицией.
На него даже ни разу дело не заводили, даже как на подозреваемого. А ведь за плечами похищения из крупнейших музеев мира, из цепких лап частных коллекционеров. Даже один шейх поделился своими сокровищами… принудительно, понятное дело.
И вот теперь эта история с Мушкой.
Горан порывисто встал.
— Нет, это уже без меня, — протянул руку за курткой. В самом деле, он работает только с «чистыми» объектами.
Тяжелая липкая ладонь на запястье хуже наручника, вонь вчерашней колбасы в лицо, холодные светло-синие глаза:
— Даже не думай. Ты за это дело бабки получил? Вот и отрабатывай. Ты свою часть, я свою, — он широко оскалился: — Если, конечно, не хочешь, чтоб твою задницу нашли в холодной вонючей канаве…
Горан растерянно сел:
— Ты мне угрожаешь, сосунок?
Лопата передернул плечами, хмыкнул:
— Значит так, экспозицию я тебе объяснил. Не рыпайся. Сделаешь работу — и вали. Дорогу я расчищу… А нет, так и без тебя справлюсь, не велика птица.
Ираида Семеновна отдала комплект ключей, выделила Стеше комнату, плотно заставленную антиквариатом. Расчистила от рамок и шкатулок письменный стол, чтобы девушка могла работать, наотрез отказалась использовать раскладушку:
— Есть хорошая, крепкая еще софа. Зачем портить позвоночник на этих новомодных устройствах.
Стеша была благодарна.
Ираида, кажется, тоже.
Девушка, оставшись одна, притворила дверь в коридор, прошла к окну: квартира Ираиды выходила не на проспект, а на узкий и темный каменный колодец внутреннего дворика. Квадратики окон напротив. Тусклый оранжевый отблеск заходящего солнца.
Приоткрыла форточку, впустив в комнату запах сырости и чьего-то подгоревшего ужина. Обняла себя за плечи.