— Ой, а чего это с ними? — большие выразительные глаза.
— Киран не дура, — прошипел Нрого, — но притворяется хорошо!
— Да, я такая, — кокетливо поправляю шарфик, — так что там с моими подарками?
И невинный взгляд на женишка. Нрого посмотрел на отца, папандр не сводил взгляда с меня, эйтны взирали на бабенцию, бабенция на животинок, животинки на дверь. Я тоже на дверь посмотрела. Дверь хранила пофигистическое состояние и ни на кого не смотрела. Хотя…
Наплевав на присутствующих, я направилась к оной и безмолвной, привлеченная едва заметным блеском. Подошла, цокая каблучками по каменному полу, присмотрелась…
— Ну вы и звери, — заметила я, скидывая туфли.
Через минуту я уже извлекала из сумочки пинцетик, еще через мгновение, потребовавшееся на забег из спальни до собственно двери, я вытягивала из последней миниатюрную видеокамеру.
— Ой ё! — только и выдала, едва устройство легло на мою раскрытую ладонь.
— Ай! — обиженно посмотрела на папандра, когда тот лишил возможности разглядеть сие чудо, попросту выбив из руки и после припечатав сапогом.
— Это недопустимо, — сообщил Нрого, глядя на… зверушек.
И мы тоже все посмотрели на зверушек.
— Киран, принцесса Айгора, — возвестил Нрого, — прими мой первый дар. — И уже не мне, а зверушкам. — Икас.
Белоснежное чудовище сделало ко мне плавный шаг. Я не менее плавный от него. Зверюга заинтересованно на меня взглянула, плотоядно облизнулась и сделала еще шаг. Я от него два.
Зверь свесил язык, и совершил прыжок, сокративший расстояние между нами вдвое. Я оценила обстановку, расстояние до собственной спальни, до туалета, до Нрого, в конце концов, и сделала выбор.
— Мама! — и с диким визгом рванула к тому, кто гарантированно спасет, потому как уже спасал.
Воин привычно подхватил, хмыкнул и, обнимая, сообщил:
— Он играет с тобой. Икас щенок Акаши, еще не взрослый.
— Предупреждать надо, — сообщила я, но слазить с Нрого не собиралась.
Во-первых, это злит папика, во-вторых, тут как-то безопаснее.
Но как выяснилось, это было еще и выгодно моему будущему супругу:
— Киран МакВаррос не испытывает страха. Просьба великого воина Нрого будет удовлетворена! — торжественно произнесла одна из эйтн.
Я вздрогнула, посмотрела на воина, он нагло и хищно усмехнулся. Ах ты ж сволочь! Кажись, не только я читаю любовные романы, и он явно вычитал нечто, где черным по белому было сказано «Женщины любят изображать жертву!».
А потом Нрого чуть наклонился ко мне, и прошептал: «У меня память великолепная!».
Таак, кто-то был пьян, но все равно все помнит. И явно сейчас намекает на тот факт, что невинности он меня не лишал. Смотрю на Нрого, в его темные узкие глаза и продолжая обнимать его же бычью шею, тянусь к его уху и тоже шепотом: