И тут на ноутбуке пиликнуло сообщение.
Медленно попивая давно остывший чай, потянулась, открыла и прочла:
«Жду вас внизу. Квартиру можете не закрывать. Бентли черного цвета».
Чего??? Я чуть чаем не подавилась.
Нервно огляделась — в пустой перепланированной черт его знает как квартире, никого не было, но я так подозреваю на меня продолжали смотреть, невзирая на все ту же криво наклеенную на камеру полоску скотча.
«Простите, — напечатала походу начальству, — а зачем?»
В ответ пришел один вопросительный знак.
«У меня квартира в этом же доме, — напечатала далее, — и если не мне мыть посуду и убирать тут все, то я уже домой, можно?»
Некоторое время никто ничего мне в ответ не писал, но затем пришло вызвавшее вздох облегчения:
«Посуду мыть не вам, убирать так же, у нас имеется штатная клининговая служба».
Но дальше было хуже.
«Домой нельзя. Спускайтесь, я жду вас, и терпением я никогда не отличался».
Тем более спускаться не буду!
Глянула на экселевский файл — осознала, что за сегодняшнюю ночь пропустила через пограничный пункт четыреста восемьдесят шесть индивидов в основном монстрообразной наружности. Пятьсот двадцать не пропустила. Ужаснулась собственной производительности и искренне усомнилась, что работала всего шесть часов. Еще поняла, что дура и заплатили мне определенно мало, но после всего увиденного предъявлять претензии точно не буду. Да и в целом, как-то отсутствовало у меня желание и далее встречаться с Алиско-Эльвирой и ее кавалером.
Так что завершив всю работу, я закрыла книгу, которая мгновенно испарилась, словно ее тут и не было, затем сохранила файл, закрыла его, и закрыла ноутбук. После с величайшим наслаждением сняла туфли и держа их в руках, направилась к лестнице, чтобы снять платье и вообще переодеться в свое.
Идти пришлось осторожно, нечисть тут со своим пиршеством разошлась вовсю, так что я старательно перешагивала расквашенные после прицельного метания в пьяное приведение эклеры, горстку оливье, заливную рыбу, кусок студня. Вообще сильно пожалела, что разулась.
И пожалела об этом снова, когда уткнулась носом в чью-то рубашку. Рубашка была черная, холодная и на ней медленно таяла снежинка… Но это мелочи, пугало совершенно другая — у рубашки определенно имелся владелец. И мне даже голову поднимать не пришлось, чтобы понять, что владельцем являлся ОН. Просто пряжка на его темных брюках запоминающаяся очень была…
— Здрасти, — прошептала я, оглядываясь в поисках места, куда бы можно было отступить.
Просто не было никакого желания вляпаться в оливье там, и селедку под шубой.