Тьфу ты!
— Я прощаю тебя, Эсми! — гордо заявил Чарльз, глядя на меня огромными лучистыми глазами.
— Где же мой носовой платок? — не удержался от очередной шутки Норвуд. — Я сейчас разрыдаюсь.
— Проваливай, Чарльз, — грубо посоветовала я бывшему жениху.
— Что? — Тот смешно выпучил от неожиданности глаза. — Эсми, о чем ты?
— Пошел вон, — свистящим шепотом внятно произнесла я. — Что здесь неясного?
— Но… — Чарльз быстро-быстро заморгал. — Эсми, я не понимаю… Неужели этот негодяй обольстил тебя?
— Ага, — с сарказмом подтвердила я. — Еще как обольстил, соблазнил и показал небо в звездочках.
— Правда? — изумился на сей раз Норвуд. — А почему я этого не помню?
А в следующее мгновение я порывисто развернулась к нему и с силой привлекла его к себе.
Понятия не имею, почему я так сделала. Точнее, уже позже я пыталась убедить себя, что таким образом хотела насолить Чарльзу. Наглядно продемонстрировать ему, что между нами действительно все кончено. Но… Если честно, именно в тот момент я ни о чем таком не думала. Я вообще ни о чем не думала. Мое тело действовало словно само собой.
О, Норвуд и не думал упираться. Напротив, он будто ожидал от меня именно этого поступка. Одна его рука опустилась на мою талию, вторая нырнула в распущенные волосы, чуть натянула их, и я покорно запрокинула голову. Прохладные, чуть обветренные губы Норвуда прижались к моим, и весь окружающий мир сразу же стал каким-то далеким и неважным.
— О, Эсми, — услышала я укоризненный полувздох-полувсхлип Чарльза.
Затем входная дверь с грохотом захлопнулась. Видимо, он ушел, не выдержав такого зрелища.
И тотчас же я отстранилась от Норвуда.
— Мне определенно очень нравится ваша импульсивность, госпожа Эрвиш, — проговорил он с такой широкой самодовольной улыбкой, что мне нестерпимо захотелось врезать ему чем-нибудь тяжелым. — И ночью, когда вы столь внезапно скинули халат, и сейчас…
Договорить он не успел. Потому что я не выдержала и все-таки залепила ему хлесткую пощечину.
— За что? — обиженно взвыл он, схватившись за щеку, на которой красным пламенел отпечаток моей ладони. Надо же, а ударила я его и впрямь от души. — Эсми, это ведь ты меня поцеловала! — И ядовито добавил: — К слову, как и в первый раз.
— А чтоб жизнь медом не казалась, — отрезала я. — Уж больно лицо у тебя довольное — смотреть тошно.
— Ах так? — Глаза Норвуда словно заледенели изнутри. Он порывисто шагнул ко мне, и я невольно втянула голову в плечи.
Ой. Кажется, я все-таки перегнула палку. Как бы не убил сгоряча. Он может, это точно. Убьет, оживит и еще раз убьет, чтобы наверняка.