Да, батя не открыл ему, где спрятан клад. Но Осташа мог что-то видеть, что-то слышать, о чем-то догадаться. Клад – вещь колдовская, он и сам, без бати, мог на Осташу отозваться. И теперь Осташу хотят заставить пройти эту дорогу до конца – найти золото. Ему легче, чем всем остальным. И потому для него перекрыли путь на барку. Найдешь казну – будешь сплавщиком. Не найдешь – сгинешь. А бояться, что Осташа с казной утечет, глупо. Куда убежишь от скитов, между которых по всем трактам, по всем тропам ходят тайные люди – кто с книгами в котомке, кто с кистенем в рукаве? Можно просидеть на золоте в какой-нибудь глуши год или два, как дырники сидят, но все равно потом выйдешь, покажешься, и тебя отыщут. Только разговор тогда будет короток.
А что делать? Казну Осташа никому не отдаст, потому что батя не отдал, а батя лучше Осташи понимал, чего можно делать, а чего нельзя. И как же без казны стать сплавщиком, если Конон не пускает, сплавной староста мстит, денег на свою барку нет и не найдется, а имя Переходов по всей Чусовой ославлено? Если уж купцов в оврагах не караулить, чтобы денег на барку добыть, то выход один: вернуть имя. А чтобы имя вернуть, надо доказать, что батю убили. Доказать можно, если Разбойник отуром пройти… Но для того нужна барка, а ее нету!.. И убивцев, получается, тоже нету, ведь никто батю не стрелял, не давил, не рубил… Чего делать, кого искать, как быть?.. И дальше Осташины мысли расползались во все стороны.
Эх, сейчас бы о том с дядей Флегонтом потолковать… Но Чусовая – длинная, за ответом на каждый вопрос не будешь грести триста верст. Думай сам, решай сам.
«Я главное знаю, – сказал себе Осташа, – а уж как под это главное все остальное расставить, чтобы ладно вышло, скумекаю – не дурак. Все тайны от лукавого. Вот и буду хвататься за каждую и разгадывать. Здесь любой узелок к общей отгадке ведет, потому что весь клубок вокруг единой сердцевины накручен – вокруг царевой казны. И нечего метаться как курице в курятнике. Богу веришь – бога слушай. Он мне послал Алферку Гилёва: чем тайна родильных крестиков хуже тайны оживших Гусевых? Вот за эту тайну и возьмусь. Даст бог день, даст бог хлеб».
Осташа приподнялся на локте, попил воды из пригоршни и улегся вновь, перевернувшись на другой бок. И уснул мгновенно, плотно, словно рукой мертвеца обведенный.
На рассвете открыли затвор плотины, прудовая вода пошла в Чусовую, и Осташин шитик потянуло к водосливу. Осташа проснулся от поскрипыванья натянутой веревки якорницы.
…Купцы почти до полудня ждали, пока пруд нальет обсохшую на жаре Чусовую, чтобы отвалил демидовский караван из пяти полубарков. Еще почти час пришлось ждать, пока издали донесется выстрел с вершины Лебедевой Толчеи – бойца весной опасного, а сейчас просто муторного. Это означало, что демидовский караван прошел. Скрежеща цепями, затворы над водосливами поползли вниз, а купеческие суда тоже тронулись, толкая друг друга и сцепляясь гребями под брань бурлаков и сплавщиков.