И стали мы вспоминать о третьем незримо присутствующем действующем лице – об аудитории, зрителях-слушателях-читателях. На самом-то деле адресатом коммуникации являлись они. И появился у нас третий стул, и стали мы думать о том, какие факты, образы, запоминающиеся словечки могут быть интересны этому реальному адресату. Тут-то дело и перешло в рабочую плоскость, а именно: как использовать любой вопрос в качестве… правильно, повода.
Мой фирменный рецепт работы с непродуктивными фантазиями-установками в отношении аудиторий и особенно людей, задающих неудобные вопросы, примерно таков: сначала поймать, а потом сфокусировать и довести до плакатной яркости эту самую фантазию – а это означает, что нужно сыграть свои собственные «страшилки». Когда они материализованы и показаны, становится ясно: во-первых, не такие уж страшные, а во-вторых, – даже с такими можно разговаривать, можно найти хоть какую-то точку контакта. И совершенно не обязательна всякая там психологическая рефлексия: мол, это проекции наших страхов и всякое такое.
Умоляю, никакой психологии.
Бог с ними, с журналистами. Для большинства участников наших тренингов это все же фигуры мифические, интервью давать они будут еще не скоро, пока достаточно и обычной аудитории. И почти в каждой такой обычной аудитории найдется несколько персонажей, чей звездный час пробил. Все мы их встречали, а некоторыми из них даже бываем сами.
Вот суховатая дама неопределенного возраста, пожизненная отличница. Всегда задает вопросы подчеркнуто корректно, часто стоя и держа в руках блокнот или папку, поскольку все очень серьезно. Любит слова «алгоритм», «технологии», «система управления» – хоть чем, но непременно «система управления». Задавая свой вопрос, стоит обычно немного боком и держится нейтрально: только факты, все как у больших. Сам же вопрос зачастую таков, что коротко на него ответить невозможно, нужны аналитические выкладки и прочая тяжелая артиллерия. И невооруженным глазом видно, что ничто другое ее не устроит. Вот и получается, что, не имея в виду ничего худого, она создает проблему: так, как нужно ей, отвечать невыгодно, а отказаться отличнице тоже нельзя.
Вот резонер, превращающий свой вопрос в небольшое выступление, иногда с попыткой рассказать о своем богатом профессиональном опыте, притом рассказать все. Молочный брат Антонины Васильевны, прорвавшейся в прямой эфир – в том смысле, что потребность вещать и делиться опытом у них запасена давно и в огромных количествах, как когда-то запасали крупы, и их запасы тоже не пощадил коварный жучок… Перебить резонера трудно, а порой и опасно. Утешает лишь то, что порой в длинном и выстраданном монологе попадется пара слов или фактов, зацепившись за которые можно эту речь развернуть.