– Когда истёк срок всех надежд – встретить хоть какой-то корабль, – рассказывал в задушевной беседе Затеев, – я спустился в свою каюту, достал пистолет…. Как просто решить все проблемы, пулю в висок – и ничего нет…. И тут я взмолился – Господи, помоги! Это я – то, командир атомохода с партбилетом в кармане! И что же?! Четверти часа не прошло, как сигнальщик докладывает с мостика: «Вижу цель!». Бегом наверх! Без бинокля вижу характерный чёрный столбик в волнах. Рубка подводной лодки. Наша! Идёт прями к нам. Там услышали наш маломощный аварийный передатчик. Разговор идёт об аварии атомного реактора на «К-19» 4 июля 1961 года. Это подошла подлодка «С-270», которой командовал капитан 3 ранга Жан Свербилов.
Моряки народ суеверный, но не на столько, чтобы верить во всякие чудеса. Но после многих случаев и совпадений – помолился в душе и нате, сбывается желание, попросил у Бога помощи – она пришла, я уверовал в то, что Бог есть! Это трудно доказать, но ВЕРА – это, наверное, и есть БОГ!
Народное название «господствующего» ветра на море (морской лексикон).
Было это в далёкие годы моей лейтенантской юности. После выпуска из училища Подводного плавания (в/ч 62651) большинству из нас выпала служба на Северном флоте. Вот это флот! – говорили тогда. И действительно, флот рос и мужал на глазах, его значение в обороне страны и во внешней политике государства тогда ни у кого не вызывало сомнений. Объявленная в 1946 году Союзу Западом «холодная война» приобретала зримые очертания в гонке вооружений. В то время подлодки «пекли» как пироги» – правда, они были дизель – электрические, но вполне соответствовали тому времени. Кадры подводников решали всё. Даже хрущёвское сокращение Вооружённых Сил не коснулось подводного флота, тем боле, молодых лейтенантов. А ведь многие из нас хотели воспользоваться этим моментом, чтобы «слинять на гражданку».
Но фокус не удался, и поэтому надо было служить честно и добросовестно, а мы были воспитаны именно в таком духе. Долг превыше всего, но и материальное обеспечение не на последнем месте – подводники в этом отношении тогда не были обижены. Надо было учиться практической деятельности, и мы начали «грызть гранит» морской науки.
Одним из первых стремлений было стать полноценным членом экипажа подводной лодки, а это значило сдать зачёты на управление своим подразделением и получить допуск к самостоятельному несению ходовой вахты вахтенным офицером.
Два зачёта из всех были равносильны студенческому «сопромату», сдавши который, студент мог жениться, а лейтенант, «столкнувший» зачёты по устройству подводной лодки и знанию морского театра и всех навигационных премудростей, мог чувствовать себя подводником. На первый взгляд и делать нечего: нарисовал карту по памяти, ответил на 5–7 вопросов, а на самом деле…. Многие из нас, да почти все, сдавали эти зачёты не с первого захода. Это был фундамент на всю дальнейшую морскую службу, здесь выявлялся характер будущих покорителей морских глубин. Некоторые не выдерживали и уходили на береговую стезю, другие вгрызались в морскую глубь, познавая не только, как «эта железка плавает» и что в ней напихано внутри, но и как сохранить это «чудо техники» от всяких неприятностей морских стихий. Эти первые шаги на морской тропе были гораздо труднее даже последующих командирских зачётов. Там уже присутствовал практический опыт, а здесь было больше теоретических знаний.