— Не переживай, друг, теперь мы с тобой каждый день будем прогуливаться.
Конь всхрапнул, Андэр засмеялся и отправился в дом.
Воспользовавшись боковым входом для слуг, маркиз незамеченным проник в особняк и прислушался. Внутри царили тишина и спокойствие. Коридоры для прислуги слабо освещались свечами в настенных подсвечниках, пробраться к господской части дома Андэру труда не составило.
Но дальше дело пошло хуже.
Выбравшись в центральную часть особняка, маркиз очутился в кромешной тьме. Вспомнив о нежеланных гостях, наводнивших родовое гнездо, хозяин «Оленьего бора» усмехнулся, решив, что темнота является хорошим средством борьбы с навязанными невестами: «Меньше будут шляться!» Сам маркиз отлично ориентировался во мраке. Он не стал подниматься по центральной лестнице, чтобы не наткнуться на лакеев, которых могли посадить возле нее на каждом этаже, как полагалось по этикету.
А вот на пути к боковой лестнице маркиз с удивлением обнаружил, что коридор ярко освещен — значит, где-то здесь обретались слуги и тот, кому в полночную пору понадобилось столько света… Андэр затаился.
Вовремя.
Тихо, крадущимся шагом, спиной вперед по коридору, по направлению к Андэру, двигался человек. Осторожно, словно боялся спугнуть кого-то в той стороне, которую покидал, поэтому и смотрел именно туда. При этом неизвестный совершенно не заботился об опасностях, с которыми мог столкнуться…
Маркиз напрягся — ничего хорошего такое поведение незнакомца не сулило.
Кравшийся человек вел себя крайне подозрительно, словно опасался чего-то и в то же время явно что-то выискивал, злоумышлял…
Маркиз пристальнее вгляделся в пятившуюся задом худую фигуру с копной растрепанных серебристых волос, и его пронзила невероятная догадка… Он подкрался к незнакомцу, схватил за плечо и, резко крутанув, прижал к себе, после чего склонил голову… прямо к губам юного создания с распахнутыми в удивлении аквамариновыми глазищами…
За дверью гостиной раздался вопль боли и звон — что-то большое и хрупкое покинуло бренный мир, в котором властвовала жестокосердная матушка беглого опекуна.
Дверь резко распахнулась, и в комнату влетел донельзя перепуганный и ошеломленный Лука с вытаращенными глазами на покрасневшем лице. Приданное ему ускорение было так велико, что затормозить юноша смог, только пробежав большую часть комнаты.
Следом за ним на пороге возник тот, кто и придал шкодливому юнцу нужную скорость, — высокий молодой мужчина с широкими плечами, одетый в костюм для верховой езды. Он с трудом дышал, сгорбившись и полуприсев, сомкнув ноги в коленях. Его лицо, обрамленное темными кудрями, искажала гримаса боли, а зеленые глаза сверкали от ярости.