– Тогда хорошо, что мы сейчас здесь. Думаю, мы сможем рассказать вам достаточно, чтобы у вас сложилась полная картина.
– Давно пора, – вставил доктор Гослинг.
– Надеюсь, ты не доставил ей величайшего наслаждения своими вопросами, пока она играла с тобой, как кошка с мышкой, Гослинг? – спросил инспектор.
– Я успела вовремя остановить его, – сообщила я. – Правда, от разочарования он уже стал фиолетового цвета. Я даже испугалась за его здоровье.
– Детская ошибка, – заметил Сандерленд. – В следующий раз будешь умнее.
– Когда вы наконец закончите незаслуженно чернить мой ангельский характер, – вмешалась в разговор леди Хардкасл, – я, может быть, продолжу?
– Прошу вас, продолжайте, – с этими словами инспектор открыл свой блокнот на чистой странице.
– Мне немного стыдно, что решение этой загадки заняло у меня так много времени, – начала миледи. – Ведь оно, это решение, все это время было у нас прямо под носом: о чем бы мы ни говорили, все время возвращались к тому, что Читэм убивает своих актеров для того, чтобы вызвать повышенный интерес к своей фильме.
– А зачем нужны были такие сложности? – задал вопрос доктор Гослинг. – Можно ведь было просто поместить рекламу в газете.
– Можно, но от успеха этой картины зависело слишком много. Читэм и его компания были на грани полного разорения. Подружка Фло, Дейзи Спратт, подарила ей журнал со статьей о Читэме. Смысл текста был хорошо понятен: звезда Читэма уже закатилась, и «Ведьмина погибель» – последняя надежда компании. Но только прочитав ее сама, я поняла, насколько все серьезно. Если верить автору статьи, «Ведьмина погибель» была его последним шансом. Кредиторы уже наступали ему на пятки.
– Тогда почему было не продать все, что у него есть, и не прийти с ними к какому-то соглашению? – вновь не удержался Гослинг. – Готов поспорить, что все эти его камеры и остальное оборудование стоят приличных денег.
– Возможно, но как без них снимать кино? Даже банкроту оставляют его убежище, одежду и орудия производства.
– Тогда почему не объявить себя банкротом?
– Все дело в репутации, – ответила миледи. – В социальном статусе. Читэм начал с самых низов и жутко гордился тем, что о нем сложилось такое высокое мнение как о человеке, создающем живые картины. С позором банкротства он никогда не смирился бы.
– Думаю, вы правы, – заметил инспектор Сандерленд. – Мы действительно постоянно возвращались к Читэму во время всего расследования.
– Совершенно верно. Но нас все время останавливала мысль о бессердечии самого факта убийства ради продвижения какой-то фильмы. Не говоря уже о том, что убийство своих сотрудников-артистов выглядело абсолютно бессмысленным – все равно что выпороть розгами камеру. Вот так мы и попали в этот тупик. И только после того, как мы с Фло увидели манекен и хьюмидор в коттедже, я начала догадываться, что мы одновременно и правы, и не правы.