– В ночь Гая Фокса мы давали последнее представление перед закрытием цирка на зиму, – заметила я. – Закончив шоу, шли во главе толпы зрителей в поле. И устраивали для них фейерверки, каких они до этого не видели. А пожиратель огня показывал свой номер на фоне большого костра. Я здорово расстроилась, когда мы вернулись в Абердэр, чтобы мама могла ухаживать за Мамгу[3]. В городе ничего подобного тому, что мы видели в детстве, просто невозможно себе представить.
– А ты помнишь фейерверки в Шанхае? Надо бы пригласить сюда китайцев, чтобы те показали, что такое настоящий фейерверк… И все-таки в деревне всегда очень стараются, даже без помощи китайцев. Так что я жду с нетерпением…
– Но если леди Фарли-Страуд занимается организацией показа ваших живых картинок, то кто же отвечает за Ночь фейерверков? – поинтересовалась я. – Сэр Гектор?
Сэр Гектор и леди Фарли-Страуд были местными землевладельцами. Однажды леди Хардкасл охарактеризовала их как «самую очаровательную пару старичков, когда-либо рождавшуюся на свет». За последний год эти двое стали близкими друзьями.
– Гектор? Да неужели? Я его очень люблю, но он, бедняжка, не способен организовать даже игру в снежки зимой, да благословит его Господь… Нет, я думаю, что существует какой-то комитет, во главе которого стоит все та же Герти. Она вполне может заниматься организацией шоу и в то же время контролировать подготовку к Ночи Гая Фокса. Эта женщина – иногда мне кажется, что внутри у нее прячется паровая машина.
– Вот именно. С медными украшениями, – добавила я.
Миледи посмотрела на часы.
– А ведь уже почти время ланча. Зачем ты позволяешь мне есть это печенье? Нам надо уговорить мисс Джонс приготовить пирог.
– Я хотела выпить чай в одиннадцать часов, но вы же хотели сделать этот «еще… один… последний… кадр», – заметила я. – А я девочка послушная и всегда делаю то, что мне велят.
Мои слова вызвали бурю негодования, но от более серьезных последствий меня спас телефонный звонок.
– Кто, черт побери, это может быть? – удивилась миледи.
– Сейчас узнаю.
Пройдя в холл, я сняла слуховую трубку с деревянной коробки, привинченной к стене, и произнесла:
– Алло, Чиппинг-Бевингтон два-три слушает.
– Армстронг? – раздался знакомый голос леди Гертруды. Помяни черта, как говорится… – Армстронг, это вы, милочка?
– Да, леди Фарли-Страуд, – ответила я. – Вы хотите, чтобы я позвала леди Хардкасл?
– Нет, дорогая, в этом нет нужды. Просто попросите ее подойти.
– Сейчас, миледи. Не кладите трубку.
Подобный разговор повторялся практически каждый раз, когда она звонила. Я уже стала беспокоиться, не во мне ли все дело?