– Вот именно, – согласилась леди Хардкасл. – В тот раз я ни на что не согласилась, но к тому времени, когда мы с Родди поженились, уже приняла решение. Если я собираюсь сделать карьеру в качестве жены дипломата, то вполне могу использовать свое положение для чего-то полезного. Мы с Родди стали отличной парой. Знали всех нужных людей. И находились вне подозрений. Кому вообще могло прийти в голову, что Хардкаслы замышляют что-то недоброе? То есть Родди был абсолютно вне подозрений – это ваша покорная слуга совала свой нос повсюду. Заставляла «великих» и «безукоризненных» идти на небольшие нарушения, подслушивала разговоры, а иногда слегка нарушала границы частной собственности. Мне это нравилось. В определенных кругах у нас сложилась серьезная репутация.
– Нарушала границы частной собственности? – переспросил Барти.
– Совсем чуть-чуть. И только изредка. К замкам можно подобрать ключи, окна можно слегка отжать… С сейфами мне никогда не везло, но я знала нужного человека. И вот таким образом мы превратились в любимцев дипломатического корпуса, и нас стали направлять во всякие экзотические места. В различные столицы Европы, Соединенные Штаты, Индию… что там еще приходит вам в голову? Родди получил свое рыцарство, и наша жизнь была просто великолепна. Я вовсе не шучу. На какое-то время мы вернулись в Лондон, и вот тогда я наняла молодую Армстронг. Ну а теперь, дорогая, я предоставляю слово тебе.
Я положила себе кусочек чеддера и немного айвового сыра[45].
– Кто-нибудь знает, почему это называют айвовым сыром? – поинтересовалась я. – На сыр это мало похоже.
– Если тебе будет от этого легче, то в Испании это называют «мембрилло»[46], – сказала хозяйка.
– Ничуть не легче, – ответила я.
– Изначально мармелад делали из айвы. Мне кажется, это португальское слово. Marmelada или что-то в этом роде. А айва у них – marmelo.
– Потрясающе, – заметила я, – но это ничего не объясняет. О «сыре» речи пока нет.
– Ну а «лимонный крем»[47]? К свернувшемуся молоку он имеет мало отношения. Может быть, мы просто любим называть фруктовые вещи всякими «сырно-творожными»[48] названиями.
– Ладно, этого достаточно, – сказала я и какое-то время молча жевала свой сыр с крекером. – Возвращаемся к нашей истории. Хардкаслы живут в Лондоне, я неуклюже пытаюсь превратиться в личную горничную леди, но, в общем и целом, все идет нормально.
– Я никак не могу забыть, что вам было только семнадцать, – перебил меня Скинз. – Всем личным горничным, которых я знал, было никак не менее тридцати.
– Всем, каких ты знал? – повторил Барти. – А что, их было так много?