Она села на тахту и, мотнув головой, перебросила косу на спину.
— Все-таки вы решились?
— Вместо великой любви — шумная свадьба. Хорошо и это.
— Я вам напишу. Вы еще долго тут останетесь?
— Не знаю. Пожалуй, еще до зимы придется уехать. Вы обязательно напишите. Страшно люблю получать письма.
Я переступил с ноги на ногу. Она подняла глаза и сказала с невеселой улыбкой:
— Чего еще ждать на этом свете?
— Все будет хорошо, — сказал я.
С шутливой энергией она махнула рукой.
— Ах, пусть его! Авось будет хорошо. А если нет, то и так ладно.
Регина встала с тахты и подошла ко мне.
— Я по глазам вижу, что у вас что-то на уме. Я вам добра желаю. Пусть по крайней мере ваша жизнь сложится как можно лучше. Вспоминайте, пожалуйста, время от времени безрассудную Регину. Ну, поцелуемся, надеюсь, что никто за это на меня порчи не наведет…
Она обняла меня теплыми руками, и мы поцеловались в губы долгим поцелуем, на волосок от неприличия.
— Мы уже один раз прощались, — прошептала она.
— Может, еще увидимся.
— Наверное, как все. В долине Иосафата.
Она повернулась спиной и взяла в зубы мокрую прядку светлых волос.
— Регина…
— Пожалуйста, помолчите. Ну, вот и все. Было, прошло, — и она сразу затихла.
Я вышел на цыпочках, осторожно закрыв дверь.
На веранде меня ждала пани Мальвина в праздничном платье с жабо, которое подчеркивало торжественность минуты. Она прошла следом за мной в комнату и смотрела, как я во второй раз завязываю свой дорожный мешок.
— Вот что значит одинокий человек, — вздохнула она. — Сегодня здесь, завтра там, ни за что не держится.
— В чужих руках пирог велик.
— Вы шуточками не отделывайтесь и не богохульствуйте, — возмутилась пани Мальвина. — Бог наделил вас священным даром — жизнью. А вы даже этого не подозреваете. Здоровый, нестарый, ученый. Оглянитесь вокруг, много ли таких насчитаете.
— А что вы обо мне знаете?
— Я знаю, что если бы вас погнали на тяжелую работу, с утра до ночи, когда глаза туман застилает, а спину никак не разогнешь, так вам бы и солнышко ярче светило, и ветер был бы ласковей, и жизнь краше.
— И, кроме этого, ничего больше?
— Распустились люди, ой совсем распоясались. И поэтому наступит конец света, а если нет, так мы сами его себе устроим. Вы только подумайте, сколько людей поменялись бы с вами судьбой. А вы небу грозите, а вы мир проклинаете. Говорить противно.
— Вы это мне хотели сказать на прощание?
— Вы не сердитесь, лихом не поминайте, но все-таки подумайте, пожалуйста, о том, что я говорила.
— А вам что пожелать?
— Мне, мне? — испугалась она. — Я старая, мне ничего не надо. Судьба уже ничего мне не добавит, лишь бы не отняла.