Когда охранники уволокли обоих – Стелла точно знала, что не в бане оттягиваться, – она первым делом побежала на базу, будто бы за продуктами. Продуктов, для видимости, тоже набрала и попросила в долг несколько листьев зеленки.
Это волшебное растение хозяйка базы мадам Полина – когда-то тетка жила в гареме, потом работала в борделе, а потом, вытащив счастливый билет, оказалась на базе – выращивала у себя в огороде. Как называется «зеленка» по-настоящему, никто из девушек не знал, но это было первое гаремное средство от любой боли, Стелла была уверена, что по возвращении домой бункерному оно понадобится. Листья она спрятала под парик, излюбленный тайник бордельных обитательниц. Ее кошелку с продуктами охранники всегда досматривали и саму щупали с удовольствием, а про парик не догадались.
Услышав, как за спиной, отпуская привычные сальности, заперли дверь, Стелла с облегчением выдохнула. Пронося в квартиру зеленку, она серьезно рисковала. Ради парня, который смотрел-то на нее с неохотой… Вот же дура.
Слова «самоанализ» Стелла не знала. Копаться в себе и размышлять, отчего испытывает те или иные чувства, ей в голову не приходило. И если бы вдруг спросили, почему готова рисковать собственной шкурой ради того, чтобы облегчить боль почти не знакомому парню, искренне ответила бы: «Потому, что дура набитая».
Стелла жила с котиком с пятнадцати лет, в борделе оказалась в неполные восемнадцать, и скольких мужчин пропустила сквозь себя за эти годы, сказать не смогла бы. Как не могла похвастаться и разнообразием чувств, которые испытывала к клиентам. Сильных и жестоких она боялась, некоторых, особо отвратных, от души ненавидела. Слабых и мягкотелых презирала. Любила, когда клиенты дарили подарки и охотно ими хвасталась перед подругами, но никакой симпатии к дарившим не испытывала никогда. Ни для кого из них не побежала бы к мадам Полине – а для бункерного почему-то не задумалась. Хотя была ему никто, и звать никак. Это потом он смотрел с такой благодарностью, что Стелла даже глаза опустила от смущения – ведь ничего особенного не сделала. И руку ей поцеловал. Она уже очень давно не плакала, думала, что и забыла, как это делается. А оказалось – нет.