После моего поспешного бегства с кухни в доме было тихо. Слишком тихо. Потому я вздрогнула, когда с той стороны двери прозвучал вкрадчивый голос:
— Ты забыла сказать, что мы, темные, всегда добиваемся своего и живем одним мгновением. Потому что второго может и не быть.
«Вот только ты после того мгновения умрешь, ни о чем не сожалея, а я останусь жить и помнить», — хотелось крикнуть мне, но я промолчала.
— Это была ошибка. — Я не узнала свой голос. — Просто уйди. И забудем о том, что случилось.
— Ты жалеешь? — Странный разговор через дверь лишал меня последних сил.
— Жалею? Да! Надо было содрать с Джерома за твое лечение не три золотых, а пять!
Не надо. Не надо обсуждать то, что сейчас произошло. Вот только чувство юмора, которое меня порою выручало, еще чаще грозило и свести в могилу. Сейчас был как раз один из таких моментов.
Я почувствовала, как в стену рядом с косяком впечатался кулак: вибрация отдалась в моем теле.
— Уходи, — повторила настойчиво.
— Если это твое желание…
— Да. — Я сглотнула, радуясь, что Эрриан меня не видит. — У нас с тобой договор. Деловой. Я помогаю тебе с Эйтой, ты платить. Все. Точка.
Я говорила, а в голове звучал голос белки: «Он смертник. Не сойдет с ума, им займется Хель. Ему все равно не жить, соглашайся на сделку».
— Я вернусь. Завтра, — прозвучало из-за двери.
И почему-то мне в его словах послышалось так и не прозвучавшее: «А ты пока остынь, я подожду».
Когда Эрриан отошел от двери и спустился вниз, я так и не поняла. Темный всегда двигался бесшумно, словно тень. Лишь входная дверь нарочито скрипнула, будто ей позволили это сделать, оповестила, что я осталась одна, как и хотела. Только почему же нет радости от исполнения этого желания?
Я, как стояла, прислонившись спиной к двери, так и присела. Обхватила колени руками, вглядываясь в метель за окном.
Кажется, я влипла. По-крупному. Потому что мне, кажется, нравится тот, в кого влюбляться совсем не стоит. Категорически.
Пострадать вдоволь и пожалеть себя мне не дали. Вестник, собака, булыжником проломив стекло, кубарем прокатился по половицам, разметав вокруг осколки и снег. В комнате враз стало холодно. А я смотрела на ощипанного селезня с письмом в клюве и медленно замерзала. А вот зверела очень даже быстро. Магистрат что, издевается? У них на посыльного голубя денег не было?
— Пущу на гуляш, — пообещала я птице, которая разбила мое окно.
Та возмущенно крякнула и, выплюнув письмо, попыталась удрать. Но от ведьмы, пусть и фиктивной, так просто не уйдешь!
Заполошно хлопая крыльями и загребая лапами половик, к слову прямо мне в лицо загребая, этот водоплавающий рванул туда, где бушевала спасительная метель. Не тут-то было! Я в отчаянном броске схватила пернатого за оранжевую перепончатую лапу.