– Даница? Лизавета? Так вот зачем ты этих девочек привез! Но разве хорошо учить девушек стрелять?
– Милая, я тебе открою один секрет. Даница, защищая своих, чужих уже застрелила то ли четверых, то ли пятерых. Причем первого – семь лет назад.
– Но ведь ей всего…
– Пятнадцать, я знаю. Она – девочка-воин, а там, где она жила, шла война. Необъявленная, но поэтому еще более жестокая. И она лучше кого угодно знает, кто "свой", а кто "чужой" – а еще лучше прочих знает, сколь ценна человеческая жизнь. И – сколь хрупка… ее мать застрелили у нее на глазах.
– И Лиза…
– Нет, Лиза нет. Но она уже сейчас стреляет лучше всех из тех, кого я встречал, наверняка будет самым быстрым стрелком в нашей стране, и вместе в Даницей они защитят нас от любых покушений. Вас защитят, а мне без вас…
– Так, чему ты Катеньку учишь?
Катюша лежала, лупая глазами и недовольно сопя, но молчала – и казалось, что она внимательно слушает.
– Вот видишь, даже ребенок понимает, что я говорю правильные вещи – усмехнулся я.
– Ты всегда говоришь правильные вещи… кстати, а что такое метилметакрилат?
Да, Камилла всегда остается женщиной-химиком, но я это и так знал. А вот кем станет Катюша?
Илларион Иванович, хотя и привык к определенному жизненному комфорту, спокойно воспринимал и мелкие бытовые неудобства – ну куда же без них в провинции? Провинцию он знал неплохо, по российским городам и весям поколесить довелось изрядно – и, отправляясь в эту поездку, он ничего особо хорошего (в смысле именно комфорта) и не ожидал. Мало ли что напишет какой-то газетчик!
Впрочем, и "удобств" он повидал немало, да в том же Париже, например – хотя, положа руку на сердце, по сравнению с Берлином Париж был все же помойкой. Тем не менее Илларион Иванович свято верил, что удивить его русский провинциальный город не сможет ничем.
И – ошибся: удивляться пришлось сразу по приезде. Во-первых, вокзал… нет, сам вокзал был похож на любой другой вокзал в России, и выделялся разве что удивительной чистотой полов – ну так мало ли заскоков бывает у вокзального начальства! Может у здешнего мания после каждого поезда полы мыть…
Однако мысль о "мании" пришлось оставить сразу за дверьми этого вокзала: привокзальная площадь мало того что мощеной оказалась, так ещё и посреди площади имелся сквер с фонтаном! Вокруг которого очень необычно – вровень с землей – были проложены трамвайные рельсы. Точно трамвайные: над рельсами на столбах провод был подвешен.
Но не это удивило пожилого мужчину, а стеклянная крыша над двумя рядами столбов, ведущая от дверей вокзала к этим рельсам. А за столбами в два ряда были высажены какие-то кусты с мелкими листочками, причем кусты эти были ровно пострижены, как в каком-нибудь дворцовом парке…