- Выкладывайте, что там у вас, только поскорее и поточнее.
Впрочем, тон Ростислава Ильича и его невозмутимое лицо никогда не оказывали на Евгения должного впечатления. Он сел поближе к профессору и взмахнул рукой, будто дирижер:
- Что мы делаем в лаборатории? - спросил он и торжественно замолчал, прекрасно зная, что никто не станет перебивать его тирады.
- Мы берем информацию, заложенную в ДНК - затравке или в нашей программе изменений, и воссоздаем ее в материале. Но как мы это делаем? Мы как бы накладываем на бумагу картонные фигурки и стараемся вырезать копии. И при этом не отклоняемся от образца?.. Напрасные попытки! Дрожание руки, толщина ножниц, неравномерность картона приведут к тому, что мы не только не сумеем сделать точные копии, но испортим сам образец. Даже наше вмешательство в информацию, наше пользование ею не может пройти бесследно. Беря в руки картон, мы уже давим и мнем его пальцами...
Ростислав Ильич взялся за ручку, показывая, что сейчас займется своей работой. Это был единственный способ заставить Евгения перейти к делу.
- Надо сделать так, чтобы как можно меньше вмешиваться в этот процесс. И у нас есть выход.
Евгений взглянул на безразличное лицо профессора и выпалил:
- "РИК"! Мы подберем образцы ДНК и запишем на ленту информацию в виде нейтринного излучения. Затем через усилитель передадим его на раствор. Я уверен (он всегда говорил "уверен" там, где другой сказал бы "может быть"), что нейтринные потоки сами перестроят раствор в соответствии с заложенной в них информацией! Информация воссоздаст себя в материале. К тому же восхитительно быстро!
- Но... - начал Борис.
- Конечно, это требует проверки и дополнительной работы, - не дал ему говорить Евгений. - Но принцип нейтринного усилителя уже разработан. Есть у нас и подходящие лаборатории. Я берусь обо всем договориться.
Ростислав Ильич смотрел на Бориса, и тот понимал, что это означает.
- Ладно, Евгений Григорьевич, - сказал профессор, - вы попробуете, а Борис Евгеньевич вам поможет. Если получится, переключим на это дело всю лабораторию.
Борис не выразил ни согласия, ни отказа. Он знал наперед, что произойдет. Евгений будет выдавать идеи, а он - работать. После нескольких неудач Евгений переключится на другое дело. Работу придется продолжать в одиночку. Когда же появятся первые успехи, если они появятся, Евгений вернется и опять будет сверкать идеями, как молниями. А он, Борис, в душе будет восхищаться им и удивляться, как у этого отчаянного сумасброда появляются такие великолепные идеи.