Я решил повторить историю с ускорением и успеть спасти и себя и товарищей. Но когда я направил пистолет на паука, нависшего над Танком и экзоскелетом, то в этот самый момент режим пророка отключился. Пули, вонзившиеся в голову гильотины и взорвавшиеся при ударе, пауку вообще никакого вреда не нанесли, но зато привлекли внимание Валькирии.
Танк распластался на спине арахнида и хелицеры просвистели над ним. А вот Валькирия шарахнула по гильотине наотмашь, выбив одну из хелицер и опрокинув паука на спину. Хотя режим пророка и отключился, но я заметил надвигающуюся на меня тень огромных челюстей. Что есть силы я прыгнул, пытаясь избежать смерти, но челюсти все же меня поймали и в этот момент в тело гильотины врезалась десантная капсула.
Головогрудь паука оторвалась от тела и высоко подлетела над полем битвы, куда, словно град с небес врезались капсулы фениксов. Эту картину я наблюдал с высоты летящий паучий головы зажатый в ее челюстях. Хотя мозг паука и умер, но мышцы продолжали сжиматься. Чудовищная боль взорвала мой мозг, когда челюсти арахнида перекусили меня пополам.
Что конкретно мне снилось, точно я сказать не могу, память меня подводит, но, то, что это было что-то нехорошее, в этом я не сомневался. А вот затем меня накрыло, и не в силах стерпеть боль я закричал. Яркий свет, бивший прямо в глаза, холодный пот, смешивавшийся со слезами, выступившими от яркого света и боль. Вот из чего состояла моя реальность.
— Уберите свет, — услышал я знакомый голос Петровича.
После этого луч, выжигающий глаза пропал и я, дыша как паровой котел, попытался взять себя в руки. Боль исчезла, но память о ней все еще теребила оголенные нервы.
— Спокойно сынок с тобой уже все в порядке, — произнес голос Петровича, но его самого я пока не мог видеть.
Я вообще ничего не видел, кроме каких-то пятен на светлом фоне. Мне хотелось смахнуть пот и слезы, но как оказалось это не так-то просто сделать, особенно когда ты крепко прикручен к кровати. Немного успокоившись, я перестал скрипеть зубами и на мгновение смог убедить себя, что все происходящее это всего лишь сон, кошмарный сон. А на самом деле я сейчас проснусь, и Серега станет очередной раз рассказывать о своих развратных похождениях, пока мы будем готовиться к выходу на смену. Но прикованные к кровати руки и ноги вернули меня к реальности, в которой боль будет единственной женщиной никогда тебе не изменяющей.
— Ну что ты в норме? — спросил Петрович.
— Да, — с трудом ответил я и, расслабившись, уронил голову на подушку.
— Освободите его, — приказал кому-то Петрович и меня сразу же освободили от металлических оков.