Теперь бывший урод был не один. Теперь у Джусура появился друг. Пусть бессловесный, пусть всего лишь маленький игрушечный щенок. Зато всецело преданный и ничего для себя не требующий. Просто друг, о котором можно было заботиться, забыв одиночество. Друг, который никогда не предаст.
И, кажется, можно было уходить, но он опять не ушёл. Потому что с полок смотрели на него злыми и в то же время такими жалобными глазами все эти изготовленные Урфином хмурые зайцы, кровожадные волки, зубастые олени и барсуки, оскалившиеся медвежата и хищные орлы. Из рук Урфина они вышли страшными и свирепыми, но Джусура это не пугало, так как он видел в них себя. И потому просто не смог бросить их на произвол судьбы. Что-то внутри побуждало его закончить незавершённое, сделать то, что не пожелал или в силу характера не сумел сделать Урфин. Возможно, как раз потому, что это не сделал Урфин. Чтобы доказать хотя бы самому себе, что он, Джусур, не такой, что он намного лучше и благороднее своего бессердечного и, будем откровенны, кое в чём криворукого создателя.
— Ну ладно, — сказал он. — Не обещаю, что меня хватит на вас всех, но что смогу — сделаю.
Вновь в мастерской раздавался стук молотка, визг пилы, вновь как в былые дни падала на пол стружка и сыпались опилки, вновь поскрипывали подгоняемые суставы. И если бы кто-нибудь из жевунов сумел преодолеть робость и пробрался поближе, он услышал бы как мастер Джусур бормочет, ещё не очень ловко приделывая к очередной игрушке исправленную голову:
— Ну вот, видишь, какой красавец получился. Жаль, что порошка у меня больше нет. Ну да ладно, не всем же быть живыми. Зато ты уже не злой… Так, кто у нас на очереди? Свирепый медвежонок? Иди сюда, сейчас мы и тебя научим быть добрым. Ну во-от… Через недельку-другую, думаю, я с вами закончу, а там и в дорогу. Так я говорю?
И сидящий у его ног деревянный щенок совсем по собачьи тявкал в ответ и вертел коротким хвостиком, сделанным из завитой в пружинку стружки. И сидящий у его ног деревянный щенок совсем по собачьи тявкал в ответ и вертел коротким хвостиком, сделанным из завитой в пружинку стружки.
Никто из жевунов не видел, когда и куда ушёл уродливый и жуткий (как они все были уверены) сторож мрачного дома. Вроде бы проскрипели как-то утром отворяемые ворота, вроде бы простучали по жёлтым кирпичам деревянные подошвы, вроде бы залился негромким лаем неизвестный зверь и ласково окликнул кого-то глуховатый голос… Вроде бы оглянулся кто-то вдалеке и прощально сверкнули на солнце два зеркальных глаза… А угрюмый дом с заколоченными окнами так и остался стоять в надежде, что хозяин — тот, что столь безрассудно отправился завоёвывать далёкий Изумрудный город, — однажды всё же одумается и вернётся к родному порогу.