— Которые в этом мире реальность! — бросил Эдик.
— Но не в твоей голове.
— Я вернулся сюда по тому, что понял, что здесь моё место! Что здесь я могу вернуть всё то, что когда-то потерял и получить гораздо больше. Именно здесь я могу стать настоящим героем! Я хочу стать героем! — прокричал он и проснулся.
Он лежал на кровати, сквозь щели между тяжёлых штор бил свет. Эдик хлопал ресницами и смотрел на побеленный потолок.
— Люся бы никогда не додумалась до такого!
Он поднялся. Раскрыв плотные шторы, он понял, что нужно искупаться. Летом в демоническом доспехе было не так то и комфортно, как осенью, особенно, если учесть, что из-за чёрного цвета он ужасно нагревался на солнце.
Эдик вздохнул.
Выйдя из комнаты, он узнал, что его ожидает посланец ярла, но он отдал приказ горничной готовить купальню, а посланцу сказал, что пока не помоется, никуда идти не собирается.
Лёжа в купальне, он подумал о позавчерашнем событии.
«Магия — это ужасная сила! — думал он. — Легко и непринуждённо я спалил сотню человек. А если я выйду из себя, то могу с лёгкостью убить своих близких и сжечь этот дом, или просто попавших под руку людей. Надо быть с этим осторожней. Конечно, неплохо было бы контролировать свои эмоции. При моей жизни они плохой советчик. Конечно, и на меня найдётся управа: в мире полно сильных магов и героев. Но теперь я могу опять потерять всё уже по вине этой силы, — он почувствовал, как потяжелели его плечи. — Какое ужасное бремя. Возможность потрясать своей силой, так же дала мне возможность поломать всё, в одно мгновение».
Он вспомнил прошлое, провёденное в империи Санья. Вот он сидит ночью у костра, где жарятся нанизанные на палку ящерицы, и смотрит на небо. А там полным полно звёзд. Так много, и они такие яркие, прямо как ночью на севере. К несчастью Александр никогда не интересовался тем, что у него над головой в своём мире, поэтому он не знал такие ли здесь созвездия или нет. Но почему-то ему хотелось смотреть на звёзды. А на земле, где-то вдалеке среди ночной темноты смеялась пустынная гиена.
Но Эдик не обращал на неё внимания. Он был поглощён созерцанием. И тут ему пришла мысль: а ведь в своём мире он никогда не находился один. Несмотря на свободное время, он не оставался один с самим собой. Всегда, совершенно всегда, к нему влезало общество. Оно вещало из включённого телевизора, оно шумела в колонках плееров проходящих под окном подростков. Оно не давало и минуты одиночества: любое свободное время было отнято компьютером, сериалами и бесконечными социальными сетями. Только сейчас он понял, что за всю свою жизнь там, он никогда не оставался наедине с собой в сознательном возрасте. Даже в детстве страхи рисовали ему призраков, и он не был один.