В воображении он уже покорил мир. Он уже был императором. Он боялся делать новые шаги, но он понимал, что хочет идти вперёд. Хочет и дальше быть героем Юхо и окончить его историю.
Бродя по городу до вечера, он анализировал события, а потом и, лёжа в постели, думал, что ему предпринять, как больше не проигрывать.
И эти вопросы мучили его до момента сна, а когда он заснул, то видел прекрасный сон.
Но что сон для мира? Мир спит или бодрствует? Может быть, он всегда спит, а может он никогда не смыкает своих глаз. И что для него самые светлые стремления? Может, за их показной красотой видны чёрные корни эгоизма? Ведь каждый мальчишка мечтает быть героем — но это мечта у него всего лишь от желания быть сильным и значимым. Слушая сказки, он воображал себя героем. И этот герой живёт в самой потаённой комнате его памяти, куда больше никто не заглядывает. И мир тоже.
И мир прекрасно знает, что есть черта, которую не может переступить себялюбивый человек. И даже больше, он даже за всю жизнь никогда не подойдёт к ней. Быть может только в мечтах. Ведь она отделяет простого смертного от настоящего героя. Когда мнимые герои подходили к этой черте, они всегда говорили: «это того не стоит» и отступали назад. И это не стоило ни их жизни, ни их благополучия, ни их славы, ради которой они старались. Но они и никогда не побеждали мир и не бросали ему вызов.
И мир знал, что только отъявленные смельчаки могли бросить ему вызов, и он их ломал среди своих бесконечных шестерёнок. Уничтожал их, играл с ними, и они умирали, затухая в темноте его подземелий. Но он и ждал их больше чем кого либо. По тому, что они вдыхали в него жизнь.
Мир жил ожиданием.
По коньку кирпичной ограды ходили суетливые воробьи, серые голуби ворковали, ища корм на старой брусчатке. Прохожие брели по обычным делам, которые каждый день вытаскивали их из тёплых домов. Хельцбор жил обычной ленивой жизнью. Казалось, время здесь остановилось, и каждый день начинался так же, как и предыдущий.
Всё те же люди, всё те же заботы. Никаких новостей. Всё те же сказки про героя Юхо. И больше ничего. Лишь обрывочные слухи просачивались сюда, переносимые быстроногими путниками, да гонцами. Горожане работали и отдыхали. И рутина казалось бесконечной.
У крыльца длинного трактира в деревянной тачке сидел безногий бомж. Он сверлил взглядом прохожих, выискивая того, у кого можно попросить подаяние. Сегодня у него в шляпе лежало только несколько медяков. И все его слишком хорошо знали, чтобы платить больше. Бомж посмотрел на голубое небо, устав от монотонного пейзажа, как вдруг в шляпу упала золотая монета. Он прокатилась по заношенному войлоку и легла рядом с несколькими медяками, сияя отражённым светом солнца.