ЭТО ПРИНЕСЛО БЫ НЕПЛОХИЕ ПЕРЕМЕНЫ, — согласилась я. — ПРОСТИ, ЧТО ПРЕРВАЛА ТВОЕ СВИДАНИЕ. ХОРОШО ПРОШЛО?
НА НЕЙ СВЕТ КЛИНОМ НЕ СОШЕЛСЯ — был его ответ. Я предположила, что она узнала о том, что он не сверкает.
Мы подошли к кабинету Этана и увидели, что дверь приоткрыта, Малик, Элен и Марго уже находились в зоне отдыха, их глаза были устремлены на телевизор, установленный над книжными полками. Экран показывал бледно-зеленый фон, поперек которого было написано «Гринвичский Совет» четким черным шрифтом.
Этан стоял немного в стороне от остальных, руки уперты в бедра, волосы связаны на затылке, их кончики завивались чуть ниже задней части его накрахмаленного воротника. Его плечи были напряжены, в очередной раз удерживая, поняла я, мантию власти, что так часто тяготила его. Но это была мантия, которую он носил с готовностью. Это было бремя, которое он чтил и понесет ради американских и европейских Домов, если ГС это позволит.
И сегодня, предположила я, мы позаботимся об этом.
Я вздохнула, подготовилась ко всему, что может произойти и зашла внутрь за Люком и Линдси.
Марго была ближе всех к двери. Она потянулась и взяла меня за руку, когда я вошла, сжимая в знак солидарности. Когда вам сообщают, что вы окажетесь в заднице у ГС, вампиры Дома Кадоган сплочаются.
Элен подняла голову и кивнула, прежде чем повернуться обратно к телевизору. Я позволила Люку и Линдси занять оставшиеся стулья и встала рядом с Этаном.
Он повернулся и взглянул на меня, его глаза светились серебром от эмоций. Затаившимися надеждой, страхом, готовностью к борьбе. Для того, чтобы взяться за оружие и победить врагов, вместо политиканства, угроз, злословия. Бог свидетель, Этан мог заниматься политической деятельностью не хуже них, занимался этим в течении большей части своей четырехсотлетней жизни, а последние несколько недель с особой интенсивностью. Но он по-прежнему был альфой. Слова имели свое место, но альфы предпочитали доходить до чертовой борьбы.
Я видела это в его глазах сейчас, это облегчение, что обстоятельства могут измениться, даже если эти изменения могут быть экспоненциально более опасными.
К сожалению, в них было что-то еще: нужда. Реальное расстояние между нами было в полметра, но эмоциональная стена могла быть в тысячи километров высотой. Она была построена из кирпичей его прошлого, скреплена раствором его гордости и страха.
Мне была нужна, как посоветовала Мэллори, неожиданная игра. Что-то, чтобы вывести его из ритма и крайне паршивого механизма преодоления, который он использовал сейчас. Я еще не выяснила, что это может быть.