– Как остальные? – перебил Берг.
– Пристинская больше не выходит из своего «летаргического сна». У Коцюбы небольшая истерика была – боится заболеть, как подруга. В общем, всё пока. А, ребята докладывают: Медведева опять свой «Феррари» из гаража выкатила. Наверняка «на свидание» собралась.
– Хоть в этот раз не провороньте!
– У нас авиетка теперь всегда наготове. Не уйдёт.
– Ещё какие-то новости?
– Самое главное сказала. Остальное – в рапорте.
– Хорошо.
Берг сел и, сильно оттолкнувшись ногами, заставил стул совершить несколько оборотов. Что же всё-таки прозвучало в разговоре Медведевой и Буланова? Он вызвал из памяти виза запись, просмотрел её ещё раз. И ещё – в ускоренном режиме. Вот оно! «…тебе ничего не грозило». Где что-то могло грозить Буланову? Ясно где – на Горгоне! Навигатору до конца экспедиции запрещено покидать корабль, но если бы он и участвовал в той злосчастной последней высадке, ему бы ничего не грозило. Во всяком случае, Медведева так считала. И, возможно, Маслов. А самому Маслову грозило. Потому он и сидел, запершись, в своём гостиничном номере. Потому Коновалец не выходил из квартиры. А Пристинская сбежала в «гнездо чайки».
Берг упёрся ногами в пол, заставив стул остановить вращение. Быстро пролистал дневник. «…Мне всё труднее управлять своим телом. Теперь я почти уверен, слабость – это побочный эффект приобретённых способностей. Видимо, моё сознание не совладало с ними…» Они теряли способность управлять телом – и Коновалец, и Пристинская. Должно быть, это жутко – ощущать себя трупом. Пристинская даже покончить с собой пыталась, только способа не придумала. А Коновалец придумал… Стоп! Вряд ли гедонист Маслов слишком страдал из-за пульса и температуры. Боялся – да, прятался всё время, чтобы не попасть в руки медслужбы. Страдать он начал, когда себя трупом ощутил. Именно это и хотел прекратить любым способом…
Любым способом?! А не этот ли способ он искал ночью в Варшаве? Нашёл? И его странный звонок Буланову…
Берг поспешно нажал кнопку виза, запрограммированную под номер Лауры.
– Во сколько Маслов звонил Буланову? Точное время?
– В семь двадцать три, – комиссар Арман была удивлена вопросом.
Берг быстро взглянул на часы. Ах ты ж, уже почти десять! Если он заснул сразу после звонка…
– Твои ребята так и не установили, где он был в ту ночь?
– Нет.
– Плохо… Кто у тебя главный в Варшаве?
– Старший инспектор Сабонис.
– Переключи меня на него.
Старший инспектор Сабонис был очень красив. Правильные черты лица, прямой, чётко вырезанный нос с едва заметной горбинкой, выразительные голубые глаза, пушистые, прямо таки девичьи ресницы, белокурые мягкие волосы до плеч. Рихарду показалось, что на ресницах заметна тушь, а тонкие губы аккуратно подведены помадой. Ишь ты, модник! Да, прав был Лемке.