Она облизнула губы:
– И что было дальше? Что выяснилось?
– А всё так и есть, как увидела девочка. Примерно через два часа после того, как Вероника засыпает, на её коже проступают алые пятна, будто кровь сочится сквозь поры. Но это не кровь, а нечто бесплотное, фосфоресцирующий свет. Вскоре всё её тело начинает светиться тускло-алым. Температура при этом опускается, я так понимаю, до температуры окружающей среды, пульс исчезает…
– Но это невозможно! У тебя же получается описание трупа.
– Я не закончила с симптомами. Вероника не ест с самого приезда, при этом голода не испытывает. В «нормальном» состоянии температура у неё тридцать два градуса, и продолжает понижаться. Пульс – тридцать шесть ударов в минуту. Временами останавливается дыхание…
– Что значит: «останавливается дыхание»?
– Она иногда перестаёт дышать во время разговора, как будто забывает это делать, а надобности в кислороде не испытывает. Создаётся впечатление, что обмен веществ у неё в организме остановился. Хотя, согласна, это кажется невозможным. Я бужу её до того, как она впадает в «летаргию». Но я не уверена, что от этого будет хоть какая-то польза.
Медведева помолчала, внимательно посмотрела на собеседницу:
– А у тебя как дела?
Елена нервно сглотнула.
– Слава богу, ничего такого за собой не замечала. Никаких симптомов.
– Сегодня ночью проверим, если не возражаешь.
Внизу плескалось море, волны с тихим шорохом накатывали на берег и отступали, оставляя после себя клочья пены. Тихий ветерок шевелил листья маслин за беседкой. Да, всё было мирно, привычно, по земному. И никак не вязалось с кошмаром, который затягивал, словно гигантская воронка.
– Ярослава, что же это такое? Ведь это не может быть связано с нашей экспедицией? Нас же проверяли в карантине!
– Карантин называется, – Медведева презрительно скривила губы. – Несомненно это связано с Горгоной, других объяснений нет.
– И что нам делать?
– Что делать – каждый решает за себя. Я – решила, Ника решила. А ты?
Контрастный душ смыл не только пот и усталость, но и тревога отступила. Что бы там не вспомнила Белка, это наверняка относилось к её работе. Скорее всего, забыла что-то в отчёт об экспедиции вставить, потому и примчалась к командиру. Правильно, Круминь мужик умный и знающий, он придумает что делать. В конце концов, главная ответственность на нём лежит, а не на разведчике-планетологе. Андрея же всё это вообще не касалось ни каким боком.
С такими мыслями он вышел из душевой, вернулся в холл, уселся перед экраном. С такими лениво гонял программы каналов, похожие друг на друга, словно близнецы. И когда пришла Белка, спросил вполне благодушно: