На причале стояли восемь человек, и среди них – бывший смотритель маяка. Сейчас ему было около восьмидесяти, а на маяке он прожил с начала шестидесятых и до 1993, когда маяк заменили на автоматический… У старика были четкие черты лица, яркий румянец, глубокие, но редкие морщины и седые волосы цвета летнего дня в Северной Норвегии.
– Антон Седениуссен, – ладонь его по размеру могла сравниться с небольшой черепахой, а при приветствии руку Рино сжали тиски из плоти и крови. – Это я освободил того парня.
«Причем, похоже, голыми руками», – не удержался от мысли Рино, пытаясь вызволить руку из плена.
– Видать, злопамятный парень…
– Что, простите?
– Большинство из нас в порыве ярости мечтают оторвать обидчику голову. Но вот осуществить…
– Мы не всегда можем понять, о чем думал преступник.
– Ну да, ну да, – хмыкнул старик, – я иногда и сам себя-то не понимаю.
Рино огляделся. Дорога, построенная только в девяносто четвертом, причем на первый взгляд – инженером-выпивохой, вдохновила многих жителей острова на покупку автомобиля.
– Пожалуйста, садитесь, – Седениуссен показал рукой на старенький «мерседес». – Машина почти двадцать лет простояла в городе. А теперь ноги мои подали заявление об отставке. Вот она и пригодилась.
Старик сел практически на пол. При росте метр восемьдесят пять Рино был выше среднего, однако, сев, почти уткнулся в переднюю панель. Старик пододвинул сиденье, наклонился к рулю, и «мерседес» рванул вперед.
– Она несется, как перезрелая вдова моряка. А ведь у нее внутри никогда никто не копался.
Рино взглянул на счетчик километража. Всего сорок тысяч километров. За тридцать с небольшим лет! И впрямь неудивительно, что ноги старика затянули свою последнюю песню. Попользовался он ими на славу.
– У нас есть основания предполагать, что жертву привезли сюда на каноэ. Среди ночи.
– На каноэ? – Машина дернулась.
– Дорога туда и обратно, и еще нужно было приковать жертву – на все это ушло самое меньшее пара часов. Значит, есть надежда, что кто-нибудь успел хоть что-то заметить.
Старик свернул на небольшую дорожку и остановил машину.
– Вчера вечером я сидел у себя на маяке. Замок все тот же, ключ у меня никто не забрал. Я туда иногда прихожу погрустить. После того, как жена умерла… понимаете, я ведь полжизни провел на этом холме.
Рино понимающе кивнул, хотя сам никогда еще не испытывал подобных чувств.
– Скажите, вы когда-нибудь бывали внутри маяка?
– Нет.
– Хорошо. А то бы вы не поняли. Большинство ведь заберутся на башню, побродят там минут десять-пятнадцать, полюбуются видом и сразу вниз. А нужно провести там хотя бы сутки. Увидеть, как день сменяется ночью, как зарождается новый день.