– Нет, друг мой. Мы идем спать и ты тоже, – Алекс вынул у него из руки стаканчик и подошел ко мне.
– Мы? – удивилась я.
– А ты хочешь досмотреть Гарри Поттера?
– Не, не, я тоже пойду.
Я направилась наверх, а Алекс, забрав стаканчик и у меня – выбрасывать их на кухню. Нагнал он меня уже на лестнице и пошел след в след.
– Ты куда? – нервно спросила я, не выдержав тяжелого дыхания за спиной.
– Спать, – нагло ответил он, встав на лестнице ниже, так что его прозрачные серые глаза были на одном уровне с моим. И губы… Я старалась отвести взгляд от глаз, но неизменно попадала на губы, уголки которых постепенно ползли вверх.
– А… почему за мной? – глупо спросила я. Во рту пересохло, захотелось сглотнуть, но я не смела, слишком близко мы стояли.
– Моя спальня, хочу напомнить, на том же этаже, – отозвался он полушепотом.
– Хорошо… – тихо сказала я и развернулась, чтобы идти дальше. Алекс стоял прямо за спиной, я чувствовала тепло его тела. Я сделала несколько шагов вверх по лестнице, и он тенью повторил мой путь, так и оставшись слишком близко.
Я развернулась, чтобы возмутиться, но покачнулась и прижалась прямо к его груди. Мои губы мазнули по его подбородку… И были тут же пойманы в плен.
Поцелуй длился не больше секунды. Очень долгой, очень жаркой, очень волнующей секунды, за которую сердце успело ударить не меньше десятка раз.
А потом я оттолкнула его и, спотыкаясь и торопясь, преодолела последние ступеньки, чтобы как можно быстрее запереться в своей комнате.
Но меня никто не преследовал.
Я думала, что зимой гулять по Гайд-парку так себе удовольствие, но еще до роковой встречи одноклассников поняла, что была не права. А теперь мы втроем шли по парку, а Петров как молодой щенок тащил меня за рукав «посмотри на этого мальчика с рыбой, ты ведь помнишь Мэри Поппинс», «здесь водятся пеликаны, иди покажу», «пойдем-пойдем, тут наискосок Уголок Ораторов, скажешь что-нибудь миру». Я совершенно не узнавала того парня с бледным ничего не выражающим лицом с выпускной фотки. Неужели Англия так меняет людей?
Алекс шел молча и задумчиво. Наверное, в Гайд-Парке и Кенсингтонских садах для него было слишком мало метро. Но шутить я не стала. Зато заметила странное – когда Колька был с нами рядом, Алекс брал меня за руку, приобнимал за талию, якобы отодвигая с дороги, наклонялся поближе. Когда я присела на корточки и протянула горсть орехов жирной серой белке, которые тут водились в диком количестве, он наклонился надо мной так, что практически обнимал.
Но стоило Петрову в очередной раз умчаться за кофе, в туалет или чтобы сфотографировать раскидистый дуб с семи новых ракурсов, меня тут же оставляли в покое и почти в одиночестве. Я не понимала его сигналов. Искристая ирония в глазах загоралась, пока мой бывший одноклассник смотрел на нас, а едва отворачивался – меня встречала туманная сталь.