— Возможно, равнодушным, — пожала я плечами. — Но в целом да. Ты ведешь себя не так, как пятисотлетний вампир.
— Пятисотлетний?
— Ну или сколько там тебе.
Он почти весело улыбнулся. Я снова гадала и снова, похоже, даже не приближалась к настоящей цифре.
— А откуда тебе знать, как ведут себя пятисотлетние вампиры, дорогая? Вот когда дорастешь хотя бы до двухсот, тогда сможешь мне рассказать, что вся суета мира тебя теперь не ебет и ты постигла дзен. Правда для того, чтобы понять, не изменится ли что-то в тысячу, придется прожить еще немного.
— Я думала после ста лет уже все одинаково.
— Я думал, мы закрыли эту тоскливую тему сравнения всего со всем.
— Хорошо, — я смирилась, что он никогда не отвечает нормально задолго до своего двухсотлетнего юбилея. — Так почему конкретно ты такой? Материшься, раздражаешься, ничего не объясняешь?
— Потому что. Вы. Все. Меня. Бесите. — Люций ощерился, показывая свои великолепно-белые клыки. — Вы идиоты. Вы своими руками закапываете себя в дерьмо. Делаете все, чтобы стать несчастными, хотя орете о том, как хотите счастья. Носитесь со своими мечтами, но не делаете даже маленького шага, когда до них рукой подать. Отказываетесь от того, что хотите больше всего на свете! Как можно не выбеситься?
Я хотела было возразить, но прикусила язык. Мне намного меньше лет, чем ему (интересно все же, насколько), но я уже могу привести целый список примеров. Когда женщины продолжают жить с мужьями, которых давно не любят и рядом с которыми их ничего не держит, потому что боятся, что будет хуже. Хотя куда хуже? Когда мужчины, однажды обжегшись о любовь, больше никогда не подпускают ее к себе и всю жизнь терпят чужих людей рядом, хотя до счастья всего один разговор. Когда гениальные писатели так никогда и не заканчивают даже первый роман, хотя всем вокруг очевидно, что они напишут великую вещь. Когда творцы никому не показывают то, что сделали и надеются, что их оценят после смерти. А после смерти наследники поскорее освобождают жилплощадь от хлама и прекраснейшие вещи мокнут под дождем на помойке до приезда мусоровоза.
Да что далеко ходить — наше с Люцием знакомство началось именно с этого. С отказа исполнить самую мою невероятную и несбыточную мечту. У нее не было ни одного шанса сбыться, но она сбылась, а я просто повернулась спиной к двери в Нарнию, к синей телефонной будке, к…
Я украдкой посмотрела на Люция. Он расслабленно наслаждался ванной и тем, как вожусь с его волосами, и не подозревал, что в этот момент я понимаю, что эта жестокая тварь, издевающаяся надо мной каждое мгновение жизни, сделала то единственное, что имело ценность. Он заставил меня вновь желать и желать страстно. Бежать за своей мечтой, тянуться к ней. И уж теперь я ее не отпущу, если она попадет мне в руки. Не после клетки, не после укусов, меток, изнасилований, боли. Нет. Никогда.