Чезаре, кажется, было страшнее остаться в машине одному, так что он сам пулей вылетел и последовал за нами к лимузину. Молча.
Так же молча старший вампир закрыл за нами дверцы и лимузин рванул по дороге.
— Стоило выебываться, я и сам к нему ехал, — Люций перестал улыбаться, откинулся на сиденье и небрежным жестом открыл бар. — Вот лох, даже крови нет. Прости, Чезаре, придется подождать, пока тебя мамочка Мари накормит. Будешь шампанское?
Это уже мне.
Я помотала головой. Что-то мне поплохело.
Но Люций все равно достал бутылку и быстро ее раскупорил. Но бокалы брать не стал, азапрокинув голову, сделал глоток прямо из горла. Светлые волосы плеснули волной на черную кожу сидений, а в зрелище откинутой с бутылкой руке проскользнуло что-то отчаянное, будто это было последнее шампанское перед казнью.
Вместе с кисловатым запахом вина в меня проникла тревога, поселилась внутри и не хотела выходить.
— Точно не хочешь? — протянул он мне бутылку.
Я даже не стала смотреть на этикетку, сразу начала пить, глотая ледяные острые пузырьки вперемешку с пенящейся тревогой. Заодно облилась этим чертовым шампанским.
— На тебя дорогое бухло тратить — все равно что выливать, — прокомментировал Люций, не поворачиваясь.
— Что происходит? — я глотнула еще вина и закашлялась.
— Эшер по нам соскучился.
— Так сильно, что понадобилось оружие?
— Сам удивляюсь, — но в холодном голосе удивления не было ни на грамм. Скорее уверенность в чём-то. И мне об этом снова никто не собирался говорить.
Не доезжая до города, лимузин свернул в… лес. На какую-то невнятную тропку, по которой я бы десять раз еще подумала, идти ли пешком. Нас затрясло. Я только крепче вцепилась в бутылку.
— Дай мне.
Люций пил из нее так, словно мы вообще не двигались, едва заметными движениями корректируя свое положение в пространстве раньше даже, чем оно нарушалось.
— Что мы будем делать? — мне хотелось заламывать руки как в сентиментальных романах, но я не знала как это делается.
— Ты — сидеть в своей комнате и не пиздеть. И на этот раз я сильно рассчитываю, что действительно не пиздеть, а не как в прошлый раз.
— А ты?
— А я сам разберусь.
— Но…
— Ты реально решила, что у нас зародились особенные отношения и нежные чувства, что ли? — холодно и зло спросил Люций, приподняв голову, чтобы сощурившись пронзить меня острой тьмой своих глаз. — Это, блять, мои дела.
— А Чезаре? — я покосилась на мальчика. Он вообще не отсвечивал, воткнул когти в обшивку сидений и почти не шевелился, остановившимся взглядом провожая березки средней полосы.
— А, Чезаре… — лениво, будто только вспомнил о нашем трофее, протянул Люций и наклонился к тому. Нежным жестом отвел черную прядь от его лица и что-то шепнул на ухо. Чезаре заторможенно кивнул.