Я только несколько тревожно слежу за тонкой струйкой крови из запястья вампира. Он не ослабеет опять? Не хотелось бы повторения вчерашнего перфоманса. Жаннетт у него на один раз была заказана или как захочется? И что я буду делать, если он снова… попросит. Я же сдохну, разрываясь между болью и гордостью. Не сумею выбрать — дать ему то, что он хочет и признать его власть или отказать и снова пережить что-то подобное вчерашнему.
— Хватит думать о всякой херне! Мешаешь! — горящий чернотой взгляд Люция пронзил меня смертным ужасом. Не думать о белой обезьяне, ага. Я стала мысленно подпевать.
«Убежать от своих страхов… от своих слез…» Черные глаза все еще впивались в меня, я чувствовала, хоть и не смотрела на Люция. Зачем я выбрала эту песню? «Выпьем же за то, что нам дала жизнь, за свободу и ощущение любви, выпьем за то, как нас сломала жизнь, потому что так мы научились быть счастливыми…»
Черт, если бы не я сама, своими руками включила эту песню Люцию, я была бы уверена, что он поставил ее мне, чтобы сказать что-то, что не может сказать прямо. Но он не мальчишка, чтобы стесняться и ставить песенки. И я — выбрала ее сама. С каждым «в огне…» я чувствовала как мне становится все жарче, как мурашки разбегаются по телу. И еще я чувствовала, что…
— Вот это, — сказал Люций, притягивая меня к себе и наклоняясь, чтобы обжечь огненным дыханием губы, а потом потянуть за волосы, наклоняя так, чтобы ему удобнее было целовать.
Я была все еще одета в то, в чем мы гуляли вчера, он был обнажен, но именно это делало меня уязвимой. Когда встречаются хищник, одетый лишь в то, что дала ему природа и полностью экипированный человек, убегает не хищник. В опасности не хищник. Будет располосован когтями, убит и сожран — нет, не хищник. Он облизнется и пойдет дальше — без одежды, наслаждаясь свободой.
Я хотела дотронуться до него, до его светящейся кожи, но Люций перехватил мои запястья одной рукой, второй продолжая тянуть за волосы и продолжил целовать. Я была…
В огне.
В страхе.
В жажде.
Он включил меня в свою песню — и она жидким огнем проливалась по венам вместе с кровью, пульсировала во мне. Я чувствовала как мы — мы! — зовем трусливого черноволосого мальчика к себе. Обещая ему огонь.
И он…
…отзывается.
— Все! — Люций выпустил меня, толкнул в сторону балкона. — Вырубай шарманку. Ждем до вечера. Висящие в воздухе капли дождем осыпались на пол, расплескались красным.
Я забрала телефон, выключила песню и вернулась в комнату.
Люций возлежал на диване, лениво щуря черные как ад глаза. Все еще обнаженный. Я восхищенно пробежала взглядом по его телу и наткнулась на ехидную улыбку.