– И что? Прокатило? – восхитилась я.
– Нет, что ты. Без пропуска домашних животных можно выгуливать только недалеко дома. Оштрафовали за то, что он был на другом конце города.
– Прекрасно… – я тихо рассмеялась.
В закатной тишине смех прозвучал странновато. Вообще улицы без людей, оказывается, дичали быстрее, чем казалось авторам книг и фильмов про постапокалипсис.
– Вчера вечером шла мимо этого банка, – я показала на светящуюся вывеску. – Представь, темнота, пустота, и только ветер гоняет шуршащий пакетик туда-сюда… Город, короче, вымер от чумы, полное впечатление, что здесь живут одни призраки. И тут в полной тишине слышу детский смех!
– Поседела? – озабоченно хмыкнул Марк, разглядывая мою голову.
– Почти! – я нервно провела рукой по волосам. – Ну, понятно, из окна квартиры донесся, но впечатления незабываемые. Никакого хоррора не надо.
На берегу снимала на видео медленный морской закат. Солнце, не торопясь, погружалось в виду, оранжевая дорожка бежала по темно-бирюзовой воде к камням на берегу, ветер приносил запах можжевельника, и кроме нас на берегу больше никого не было. Марк отжимался, уперевшись ладонями в гладкие камни, и его серая футболка потихоньку темнела на спине от пота. Потом он велел мне сесть ему на ноги, взял камень потяжелее и качал пресс, каждый раз встречаясь со мной взглядом, когда полностью садился. Я сбилась со счета на ста пятидесяти, но он продолжал вдвое дольше, отрабатывая честно, не мухлюя до самого конца.
Потом встал в планку, и мне было скучно даже наблюдать за ним. Казалось, ему не доставляло никаких сложностей держать поджарое тело вытянутым как струна в идеально ровной позе хоть часами. Только намокшая уже целиком футболка намекала, что это не так.
Я отошла на край пирса, туда, где тяжелые волны разбивались о камни, бросая в лицо легкой и сладкой, как взбитые сливки, белоснежной пеной.
Воздух здесь почему-то пах карамелью.
Свежесваренной сливочной карамелью с крупинками соли.
Мир казался совершенным. Не хватало только какой-нибудь мелочи.
И когда мужские руки обняли меня сзади за плечи – он стал идеальным.
Несмотря на все, происходящее в мире, на тревогу, разлитую в воздухе, на пустоту на месте будущего – то, что я чувствовала сейчас, было ближе всего к счастью.