Сидя на деревянном кухонном стуле с прямой спинкой, я вдыхала аромат тающего шоколада. Когда-то я прочитала, что запахи – самое лучшее средство для пробуждения воспоминаний. И я попыталась. Я сделала глубокий вдох, затем еще и еще, чтобы перенестись в то время, когда мама пекла печенье, я за столом делала уроки, а Деккер кружил у плиты и таскал неостывшие печенюшки прямо с противня.
И на мгновение у меня получилось. Запищал таймер духовки, я надела мамины красные рукавицы-прихватки и вытащила печенье. Позвонили в дверь. Не снимая рукавиц, я оперлась на дверь и припала к глазку. Снаружи стоял Трой, точно так же прижавшийся ладонями к двери, как будто в зеркале отражая мою позу.
– Что тебе нужно? – спросила я через дверь.
– Хочу видеть тебя. Хочу убедиться, что ты в порядке.
– Да я лучше всех!
Дверь я открыла, но осталась стоять на том же месте. У Троя были сжаты кулаки.
– Могу войти?
Вместо ответа я выскользнула наружу, закрыв за собой дверь. Скрестив руки на груди, чтобы не мерзнуть, ждала.
– А где твоя мама?
– В доме, – ответила я тоном, не вызывающим сомнений: она может выйти в любую минуту. Хотя, конечно, она не выйдет.
Трой посмотрел на мои руки:
– А что ты делаешь?
Я вытерла их о домашние штаны – маминым жестом, улыбнулась и сказала:
– Пеку печенье.
Трой наградил меня хмурым взглядом:
– Что случилось?
Я расхохоталась:
– Что случилось? Ты спрашиваешь, что случилось? Да ты издеваешься! Все на свете случилось!
В голове у меня образовалась пустота, точно я смотрела за этой сценой со стороны. Но видела я только Троя. Остальное не имело значения.
Трой обхватил голову руками, помассировал пальцами виски. И заговорил, уставившись под ноги:
– Дилани, ты должна собраться. – Посмотрел на меня. Но в его глазах не было прежней самоуверенности: ее сменили паника и растерянность. – Я переживаю за тебя.
Уперев руки в боки, я покачнулась на пятках:
– Очень мило с твоей стороны, Трой. Очень мило. Когда я была в больнице, ты ведь тоже переживал. И когда поджигал дом, тоже переживал за старика. – Трой быстро оглянулся – нет ли рядом случайных слушателей. – И за Карсона переживал, так переживал, что просто стоял рядом и наблюдал, как он умирает. Да если бы ты хоть за одного человека переживал по-настоящему, за меня в том числе, ты бы хоть что-то сделал. Ты бы попытался мне помочь.
Трой сделал несколько быстрых шагов по крыльцу:
– Я на самом деле хочу тебе помочь.
Подошел ко мне. Я отклонилась, пришлось вжаться спиной в дверь. Трой навис надо мной, расставив руки так, что я оказалась между ними.
Его лицо было в паре сантиметров, я чувствовала его дыхание. Кажется, он ждал чего-то. Но ничего не последовало, и тогда он сам прижал свои губы к моим, а когда я не ответила, он просунул ладонь мне под затылок и прижал меня к себе. Закрыв глаза, он двигал губами, а я просто стояла с открытыми глазами и не шевелилась. Наконец он остановился, убрал руку, отстранился и открыл глаза.