Ты знал, что они проводят двадцать минут на этом пляже после завтрака, прежде чем приступить к работе, и знал, что они друзья и приходят сюда каждый день. Ты знал – говорю вам, просто знал, – что работа им нравится, чем бы они ни занимались; что они делают ее без спешки и принуждения. И что… пожалуй, больше ничего. Ты просто знал, что каждый день после завтрака эти семьи проводят в свое удовольствие полчаса, сидя и разговаривая, в лучах утреннего солнца, на чудесном пляже.
Я никогда не видел таких лиц. Они выглядели обычными, люди на этой картинке, – приятными, более-менее стандартными. Некоторые были помоложе, лет двадцати, другим было за тридцать, одной паре – около пятидесяти. Но лица самой молодой пары казались совершенно гладкими, и мне пришло в голову, что они родились там и что в этом месте никто не испытывал ни тревоги, ни страха. У тех, что постарше, были морщины на лбу и складки вокруг рта, но ты чувствовал, что эти морщины не углубляются, что это залеченные, старые шрамы. А лица самой пожилой пары выражали… я бы сказал, выражали вечное облегчение. И ни на одном лице не было ни следа злобы; эти люди были счастливы. Более того, ты знал, что они были счастливы день за днем, на протяжении долгого, долгого времени и будут счастливы всегда, и им это известно.
Я хотел присоединиться к ним. Отчаянное желание всколыхнулось из глубин моей души: я хотел оказаться там – на этом пляже, после завтрака, с этими людьми солнечным утром, – и я едва мог совладать с собой. Я посмотрел на мужчину за конторкой и выдавил из себя улыбку.
– Это… очень интересно.
– Да. – Он улыбнулся в ответ, потом изумленно покачал головой. – Некоторые наши клиенты так заинтересовывались, так увлекались, что не хотели говорить ни о чем другом. – Он усмехнулся. – Желали знать цену, детали – все.
Я кивнул, чтобы показать, что понимаю их.
– Надо полагать, вы сочинили целую историю? – Я покосился на брошюру.
– О да. Что бы вы хотели узнать?
– Эти люди, – тихо сказал я и коснулся картинки с группой на пляже. – Чем они занимаются?
– Работают, как и все прочие. – Он достал из кармана трубку. – Просто живут, занимаясь тем, чем пожелают. Кто-то учится. У нас – согласно нашей легенде, – добавил он и улыбнулся, – очень хорошая библиотека. Кто-то возделывает землю, кто-то пишет, кто-то рукодельничает. Большинство воспитывают детей и… в общем, они занимаются тем, что им действительно по душе.
– А если таких занятий не существует?
Он покачал головой.
– Для каждого всегда найдется занятие по душе. Просто здесь мы редко успеваем выяснить, в чем оно заключается. – Он извлек табачный кисет и, облокотившись о конторку, принялся набивать трубку, не отрывая от меня серьезного взгляда. – Жизнь там незамысловата и безмятежна. В некотором смысле – в хорошем – она напоминает жизнь первых переселенцев в вашей стране, но лишена тяжелого труда, который убивал людей молодыми. Там есть электричество. Есть стиральные машины, пылесосы, водопровод, современные ванные и современная медицина. В высшей степени современная. Но нет радио, телевизоров, телефонов и автомобилей. Расстояния невелики, люди живут и работают маленькими группками. Большинство нужных им вещей они производят или выращивают сами. Каждый человек сам строит себе дом, а соседи при необходимости помогают ему. Свой досуг они проводят, как пожелают, и его у них немало, но там нельзя купить отдых за деньги, нельзя приобрести билеты. Они танцуют, организуют карточные вечеринки, играют свадьбы, проводят крестины, отмечают дни рождения, устраивают праздники в честь урожая. Плавают и занимаются спортом. Много беседуют, часто шутят и смеются. Постоянно ходят в гости и обедают друг с другом, и каждый их день насыщен событиями и прожит не зря. Там нет давления, экономического или социального, и мало опасностей. Каждый – будь то мужчина, женщина или ребенок – счастлив. – Он помедлил, улыбнулся и кивнул на брошюру. – Разумеется, я цитирую наш шутливый текст.