– Не получится, – нагло ухмыляется Марк. – Это квартира не Татьяны.
– Да, это ее сына – ветерана, между прочим. – Самая бойкая проявляет удивительную осведомленность. «Не какого-то бомжа, как ты» – читается между строк, тем приятнее припечатать глухим.
– А я и есть тот самый ветеран.
– Да ты не ветеран. Ты бандит, вон рожа какая.
– А такую рожу, бабушка, дарит война, вместе с квартирой, а теперь простите, но я хочу домой.
Хочет он утопиться, а не домой, но об этом он никому говорить не станет.
Вполне себе русский запой, в который Марк влетает с азартом в первый раз в жизни, прерывается на третий день. Мать приезжает сама. Видимо, скупые и изрядно корявые сообщения в «вайбере» наталкивают ее на мысли о том, что дела идут не самым лучшим образом. Ну, а может, Самбурский настучал. Такой вариант Марк тоже не исключает.
Она замирает на пороге однушки и укоризненно взирает на него.
– Марк… ну вот от тебя я такого не ожидала.
Она смотрится чужеродно в этой квартире. Высокая, подтянутая, с идеально – волосок к волоску – уложенными светлыми волосами. В свои сорок семь мать выглядит лет на десять моложе.
– Ну, прости, не оправдал твоих ожиданий.
– Валера сказал, ты ушел. То, что он сказал об этом матом, заставило меня задуматься. Что у тебя произошло?
– Валера-а-а, Валера-а-а-а, – пьяно передразнивает Марк и отворачивается к окну. Спиртное не лезет. С другой стороны, жизнь тоже не лезет, а что делать? Идти вешаться? Марку кажется, мать не оценит совсем.
– Расскажешь? – просит она усталым голосом. И то ли он, то ли выпитая водка заставляют откровенничать.
– Я влюбился… – признание вырывается случайно.
– И, судя по всему, что-то пошло не так. – Мать вздыхает. Она даже не садится. Так и стоит в центре комнаты. Марк ее прекрасно понимает, трезвый он бы тоже тут сидеть не стал. – Она не ответила взаимностью?
– Это дочь Самбурского…
В глазах матери вся гамма чувств. Он уже видел нечто похожее у Самбурского, который не дал Марку по роже, только потому, что не сомневался – ему прилетит в ответ. Ну и из-за матери, возможно.
– Богатая девочка… богатого папочки…
– Так это он тебя выгнал и запретил общаться? – хмурится мать, и Марк понимает, если сейчас кивнет, то «Вале-ера-а» получит люлей. Приятно, но нечестно.
– Мама. – Марк закатывает глаза. – Поверь, я облажался сам. Но и это не играет никакой роли. Ничего не играет. Кто она, а кто я?
– Ты ее любишь.
– Она об этом не знает.
– Так скажи. В чем проблема? Я думала, в армии научили тебя быть смелым.
– Не буду. Я обещал Самбурскому, что не трону его дочь. Наврал. Признался, ушел. Конец истории.