– И все же, если бы ты стучалась, могла бы избежать неловких моментов и душевных потрясений.
– Если бы ты ходил, хотя бы чуть-чуть одетый, никаких душевных травм бы не было.
– Ну прости, я был в душе и не ждал гостей. – Парень пожимает мощными плечами, заставляя меня сглотнуть. Вот стоит тут передо мной почти обнаженный. Хоть бы халат для приличия накинул! Совсем совести нет.
Я гордо разворачиваюсь и направляюсь на выход. Голос телохранителя останавливает меня возле двери.
– А приходила-то зачем?
Я замираю, выдыхаю, чувствуя себя последней идиоткой, и медленно поворачиваюсь к Марку.
– Хотела сказать, чтобы ты не рассказывал папе…
– То, что тебя пьяную до невменяемости лапал какой-то мажорчик? – прищуривается он.
– Папа знает про Пашу… – гордо вздернув подбородок, заявляю я.
– А, то есть в следующий раз можно не вмешиваться? – кажется, Марк злится. – Прости, но этот вопрос мне нужно уточнить у работодателя. Тебя мне вверяли как непорочную и велели вернуть в таком же состоянии. Мне бы не хотелось, чтобы подозрение пало на меня.
– Папа судит обо всех по себе, – огрызаюсь я. – Это ему в целом все равно с кем спать, я придирчива. И на кого попало не кидаюсь.
– Да, я заметил, – фыркает Марк, возвращая мне оскорбление.
Наверное, поэтому я не сдерживаюсь и мстительно заявляю:
– Завтра будь готов в девять. И надень рубашку.
– В моем гардеробе только водолазки. Это прописано в контракте, – парень сжимает зубы и зло прищуривается.
– Я. Куплю. Тебе. Рубашку, – упрямо чеканю я.
– Покупай, я ее повешу на вешалку. Ну и расскажу твоему отцу, как прошли похороны. Он явно завтра будет с утра спрашивать.
– Мерзавец!
– Нет, просто выполняю свою работу.
– Хорошо, ходи в водолазках! – выплевываю я, признавая, что этот раунд остался не за мной.
– Хорошо, я не буду рассказывать про твое поведение.
Марк
Едва Ника уходит, демонстративно хлопнув дверью и оставив после себя запах ванили и бергамота, Марк прислоняется спиной к стене, проклиная про себя дерзкую девчонку. Вот зачем она, спрашивается, сегодня явилась среди ночи? Ее папочка не учил, что ходить ночью в комнату к одиноким мужчинам чревато? Такой визит может быть воспринят превратно. Или она настолько не считает его за мужчину, что даже не думает об этом? В ее глазах мелькнуло удивление, когда она застала Марка в полотенце. Похоже, в понимании Ники, телохранители не ходят в душ или сразу после этого влезают в водолазку, которая жмет горло, а воротник которой цепляется за щетину. Даже если с утра побриться, к вечеру все возвращается на круги своя. Она что, не могла подождать до утра с этими разговорами или боялась, что он помчится под дверь спальни ее отца, чтобы доложить о недостойном поведении дочери? Да делать ему что ли больше нечего? Нет же! Нужно было притащиться сюда в этом чертовом обтягивающем платье, под которое она даже трусы не надела, с торчащими сосками! Интересно, она это специально? Скорее всего нет; телохранитель – это же кто-то типа мебели. А он сейчас закрывает глаза и видит чуть приоткрытые пухлые губы, красивое тело, обтянутое тонким трикотажем, который подчеркивает каждый изгиб, и эти, мать его, соски. Пошел, называется, спать!