«Ну, уходи же», – мысленно просит Марк, понимая, что стояк не способно скрыть никакое полотенце.
Ника скользит взглядом по его торсу, и в ее глазах вспыхивает жадный азарт, а не брезгливость, а потом она делает нечто совсем невообразимое. Одним резким движением дергает за угол полотенца и плавно опускается на колени, пробормотав восхищенное «вау», когда видит возбужденный член.
Это так чертовски соблазнительно, что хочется закрыть глаза, облокотиться о раковину и будь что будет. Марк уверен, ее губы как шелк, а влажный горячий рот способен свести с ума. Да что говорить, Марк и так сходит с ума. Сгорает, но он устал сегодня быть игрушкой. Они считают, будто могут вот так прийти и трахнуть любого мужика просто потому, что красивы и им этого хочется.
Наверное, он идиот, раз отказывается от этого. К тому же с Диной воспользовался, а вот преклоненная перед ним Ника, которая завороженно разглядывает его член, пугает, будоражит и, что самое главное, злит.
– Ты вот прямо возьмешь и отсосешь мне? Чем я заслужил такую щедрость? Или для тебя это так же обыденно, как попить кофе? – буднично уточняет Марк, взяв Нику за подбородок и разглядывая небесно-голубые глаза. Зная, как грубо звучат слова, зная, что они ее оскорбят, и зная, что это спровоцирует новый виток войны. Наплевать.
Она отскакивает тут же и смотрит полными слез глазами. Черт! Только не реви! Марк подхватывает с пола полотенце и лениво оборачивает вокруг бедер. Главное, не показать, что ему не все равно. Тогда она уйдет.
– Какой же ты мудак! – выплевывает Ника и отступает.
– А кто ты? – спрашивает ровно Марк. – Что у тебя недостаток траха в организме? Так найди себе богатого мажорчика, которого одобрит папочка.
– Ненавижу. Урод! – выдыхает она. Оскорбление, как и ночью, задевает сильнее, чем Марк готов показать.
– Ты повторяешься. Уходи, Ника, и не смей являться ко мне в комнату, когда тебе вздумается.
– Это мой дом, – шипит она разъяренной кошкой. – И что произойдет, если я ослушаюсь?
– То… – Марк делает шаг ей навстречу, заставляя пятиться к выходу из ванной комнаты и упереться в стену. В глазах Ники мелькает испуг. – То, что если ты ко мне придешь еще раз, я не буду играть в благородство. Поняла?
Его губы склоняются прямо к ее лицу, а одна рука упирается в стену над головой.
– Я возьму все, что ты неосмотрительно мне предлагаешь, и срать на запреты твоего отца. Я не лезу к тебе, но отказываться… – пальцы подцепляют тонкую лямку платья на ее плече и медленно ведут ее вниз, касаясь умопомрачительно шелковой кожи, обнажая полную грудь. – Отказываться я больше не стану. Это последний раз. Так что подумай, Ника, очень хорошо: зачем тебе это надо? Чего ты пытаешься добиться, и хватит ли у тебя сил противостоять тому пламени, которое ты собираешься разжечь. Ты готова идти до конца?