— И такая приятная легкость разливается по всему телу, — окрыленно проговорила третья невеста. — Кажется, будто я сейчас воспарю!
— Леди, ужин стынет, — подал голос страдалец-дворецкий, явно предлагая нам воспарить в столовую.
— А что у нас на ужин? — чувствуя, как от его слов в животе начинает урчать, поинтересовалась я.
— Молочный поросенок, запеченный с травами. Салаты, паштеты, сырные и мясные нарезки, — с готовностью принялся перечислять слуга. — А на десерт торт с фруктами и шоколадной глазурью.
Не берегут здесь девичьи фигуры.
Наины обменялись голодными взглядами. Обед мы пропустили, потому что его жаднючество не соизволил остановиться в каком-нибудь придорожном трактире (или как тут называются места общепита?). По прибытии в дом кошмаров нам даже чаю не предложили, а алкоголь, как известно, разжигает аппетит.
Вот только уходить с пустыми руками… Зря, что ли, сюда в холод спускались?
— Красное вино и свининка просто созданы для того, чтобы дополнять друг друга, — как бы невзначай обронила я.
Паулина, сообразительная душа, тут же ринулась к буфету, отчего у Фрисо в нервном тике задергались оба глаза. Мне стало по-человечески жаль беднягу, и я поспешила изменить траекторию движения наины.
— А почему бы не продегустировать что-нибудь из того угла? Как насчет разнообразия? Если его не может быть в любви, как у мужчин, так пусть оно хотя бы будет в вине. Вон та бутылочка тысяча шестьсот какого-то там года кажется вполне интересной.
Объем у нее интересный, литра полтора — не меньше.
— Но ведь мы, а особенно я, достойны только самого лучшего, — остановившись на полпути, надула губы первая наина.
Невесты со второй по четвертую дружно закатили глаза, а я вкрадчиво произнесла:
— Нас с детства лишают выбора. Указывают, что нам делать и как жить. За кого замуж, в конце концов, выходить! Все и всегда везде одинаковое. Поэтому лично я за разное вино из разных шкафов и…
— Ты уже выбирала, Паулина. Теперь наша очередь выбирать! — перебила меня Марлен. Легким поворотом бедра оттеснив соперницу в сторону, она схватила полуторалитровую бутыль, на которую я положила глаз.
— А теперь можно идти? — с надеждой спросил дворецкий.
— Можно и даже нужно, пока мы тут все не окоченели, — обрадовала его я.
Мы вернулись в столовую и, как только слуги разложили по тарелкам безумно вкусно пахнущие кусочки свинины, с жадностью набросились на еду.
Наины, не привыкшие к вечерним посиделкам за бокальчиком чего-нибудь крепкого, захмелели почти мгновенно. Одель не переставая хихикала, Марлен налегала на поросенка, а Винси не замолкала ни на мгновение, рассказывая о себе и своей жизни. Шутила, смеялась, в общем, вела себя как душа компании. Полька ее, правда, то и дело перебивала, стремясь перетянуть внимание на себя, но Винсенсия успешно делала вид, что не слышит ее и не замечает, и продолжала с упоением рассказывать.