Не проронив ни слова, завороженным стоял старик, обеими руками вцепившись в очки. Ничего не нашелся сказать он и после, когда веселый беловолосый пограничник озорно спросил:
— Прислать, дедушка, парикмахера или сами бороду сбреете?
Не дернулся, не вздрогнул Берды-ага, когда Владислав положил на его плечо руку и снисходительно сказал:
— Ладно, дедушка. Учитывая вашу хроническую неграмотность, бороду трогать не будем…
— Но согласно договору, — добавил Мерген, — вы не запрещаете нам навещать ваш дом…
Приближалась осень. Заторопился Сапар-ага со свадьбой, на словах расщедрился:
— Чего, сосед, тянуть нам время? Давай скорее породнимся. Девушки с Йылгая глаз не сводят. Выбор товара большой. Но я верен своему слову. Да и Соне уже восемнадцать исполнилось. Пора птичку сажать в клетку. За калымом дело не встанет. Дам верблюдицу стельную, пять баранов…
Молча слушал соседа Берды-ага и, как от боли в животе, морщился.
— В наш сельмаг дорогие ковры текинские завезли, — верещал сосед, — во всю стену можно вешать. Хочешь в счет калыма куплю за восемьсот рублей?
Берды-ага пристально посмотрел на соседа и неожиданно предложил:
— Купи у меня ишака.
— Ишака?! — не понял его Сапар-ага, растерялся. Кто же сейчас ишаков продает? К какому делу их нынче пристроишь? У Йылгая есть мотоцикл с коляской, коль потребуется, автомашину приобрести можно…
А Берды-ага, не дождавшись ответа, не по-старчески, широко и бодро, зашагал к магазину.
На другой день все в селе знали, что скуповатый на деньги старик Джумаев купил самый дорогой ковер, за полторы тысячи. А кто-то распустил слухи о том, что приобрел его Берды-ага для внучки, потому что красавица Сона собирается выйти замуж за пограничника. Слухам верили и не верили, но на всякий случай молодежь стала исподволь готовиться к комсомольской свадьбе.