— Да, я двойной шпион уже более семидесяти лет. И думаю, вам пригодится мой… скажем так, опыт. А то ведете вы себя, я вам скажу… Эх.
Он махнул рукой, снова плеснул в бокал немного янтарной жидкости и с удовольствием понюхал.
— Что, все так плохо?
— Вы совершенно не умеете расслабляться, коллега. В таком режиме долго не протянуть. Жизнь у нас, посмею сказать банальность, одна, и она не закончена, пока есть некоторые обязательства. Я верно понимаю?
Северус угрюмо кивнул.
— Строить мрачную мину, как вы выбрали, можно, и даже стоит, это отличная маска и неплохое прикрытие, но вот чего точно делать не следует — это позволить ей прирасти к вашему лицу.
Он пригубил коньяк и продолжил.
— Мы с вами фигуры на доске, но какая фигура получится из вас, еще неясно. Вы же не хотите быть пешкой, я прав? Чтобы от нее отличаться, вы прежде всего должны жить. Это ваш долг — проживать каждый момент, потому что для нас с вами в любой миг все может оборваться. Самым неприятным образом, да…
Снейп почувствовал себя мальчишкой-первокурсником на своем первом уроке Чар… Семьдесят лет! Семьдесят, и все они — между гоблинами и волшебниками. И вот он живет, улыбается, умеет шутить и смаковать элитное спиртное. А ведь Флитвику, скорее всего, с самого рождения пришлось потруднее, чем ему. И что такое семнадцать лет против семидесяти?.. И он еще на что-то жалуется?
— Я почту за честь быть вашим учеником, — вырвалось у него, хотя предложения и не было. Да его и не могло быть — это же не магическое Ученичество.
Но довольно улыбающийся профессор произнес всю формулу — так, как она должна была звучать — взяв на себя, пусть частично, еще и его груз. И не дал ему возразить, одним жестом наложив Силенцио.
— Профессор Флитвик, — школьное обращение показалось самым уместным, когда он снова смог заговорить. — Я должен сказать…
Северус замолчал. Он был должен, обязан все рассказать, но не был готов к откровениям прямо сейчас.
— Буду рад слышать из твоих уст свое имя, Северус, — Учитель мягко, но уверенно показывал возможные границы. И одной этой фразой обозначал их права. Равные. — Не готов исповедаться сейчас — не надо. А может быть, не надо и вовсе. По крайней мере, не обо всем. Мы завтра выберем то, что действительно важно, а личное… на то и личное, чтобы оставаться при себе.
Северус утвердительно и благодарно кивнул. Внутри слегка отпустило. Жизнь… должна продолжаться.
— И никогда, слышите, юноша, никогда не опускайте рук и не давайте загнать себя в угол, — услышал он словно издалека.
Лето было впереди. Оно было достаточно длинным…