Питер был зажат в угол двумя самыми сильными магами Британии. Он не был слабым магом — иначе не смог бы получить аниформу еще будучи подростком, но не ему было тягаться с этими двумя.
С одной стороны был Великий Светлый, с другой — Темный Лорд, и ему ни одного из них не хотелось называть по имени. А вот на кого поставить, вопрос даже не стоял. В настоящий момент Лорд был ослаблен — Питер чувствовал это по своей метке, да и разговоры умел слушать, а главное — оказываться в нужном месте вовремя.
И наконец он мог приступить к своему плану.
Ему не нужно было ничье поклонение, не нужна была никакая власть. Ему надоело быть слугой. Он просто хотел выйти из угла и идти, куда сам захочет. А для этого… Питер составил план, и даже не один.
Он много читал еще в школе, но никогда не щеголял своими знаниями, как отличник Люпин. Если ты не такой, как все, окончить школу отличником не много стоит. Потому что — а потом-то как? Кому нужны твои школьные оценки, если тебя за человека-то не держат? Где теперь прозябает этот волчишка? Даже Великий Светлый не пригласил его под свое крылышко. Отучился — и будь доволен. Дурак хвостатый.
Дурак, но единственный, к кому Питер не испытывал ненависти. Может, кроме Снейпа, но тот всегда был слишком себе на уме, и чего-чего, но мягкости в нем не было, так что ненависти было к чему прицепиться, разве что росла она медленнее, чем к двум «благородным», с которыми его угораздило оказаться в одной комнате. Да и не столько ненависть это была, сколько зависть перед тем, кто не прогнулся. Ему-то, Питеру, пришлось едва не наизнанку вывернуться, чтобы не стать мальчиком для битья.
А началось это еще до Хогвартса. Недостаточно умен, не силен, не красив — не такой, каким бы могла гордиться семья. Его скорей терпели, чем любили. Крысой он видел, как его орден вместе с пальцем вручали матери. И на безутешную старушку-мать она совершенно не походила…
В школе он вполне осознанно прикинулся тенью «золотых мальчиков», первое время даже теша себя надеждой на то, что и ему что-нибудь перепадет. Вылечили его от этой надежды быстро. Унижающая жалость рыжей грязнокровки, красавицы-не-про-него, брезгливость пса, когда стала известна его аниформа, равнодушное высокомерие оленя… Он должен был «знать свое место». И он его знал. Но это совершенно не значило, что не претендовал на другое.
Нейтралитет Люпина, который был не такой, как все, был лучше. Но когда до Питера добрался Дамблдор, а потом и Волдеморт… В конце концов он сдал их всех и не почувствовал при этом ничего. Ни мук совести, ни радости, ни злобного удовольствия. Он был пуст. А после того, как получил в награду от Лорда несколько непростительных, прямо там, в Годриковой лощине, пустота снова заполнилась ненавистью.