Зимой я снова с ним увиделся, Линда была в городе и хотела повидаться, Арве привел ее, оставил нас на полчаса, а потом зашел за ней и увел. Она сидела, сгорбившись, в большой кожаной куртке, слабая, дрожащая, от нее почти ничего не осталось, и я подумал: умерло былое, ничего нет.
Пока я излагал Гейру всю историю, он смотрел в стол перед собой. Когда я закончил, он поднял глаза и встретился со мной взглядом.
— Интересно, — сказал он. — Ты все обращаешь вовнутрь. Всю боль, всю агрессию, все чувства, весь стыд, все. Внутрь. Ты винишь себя, а не кого-то еще.
— Любая девочка-подросток сделала бы так же.
— Нет! — возразил он. — Ты изрезал себе лицо. Никакая девочка так не сделает. Я вообще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь такое учинил.
— Порезы были неглубокие, — сказал я. — Вид ужасный, но на самом деле не то чтобы катастрофа.
— Но кто сам себе такого пожелает?
Я пожал плечами:
— Просто все сошлось в одну точку. Смерть отца, шумиха вокруг книги, жизнь с Тоньей. Ну и Линда, само собой.
— Но сегодня ты к ней ничего не почувствовал?
— Никакого сильного чувства, во всяком случае.
— А еще с ней встречаться думаешь?
— Возможно. Наверно. Просто чтобы у меня здесь был хоть один друг.
— Еще один друг.
— Именно, — ответил я и поднял палец, привлекая внимание официанта.
На следующий день позвонила хозяйка квартиры, где я жил. Ее подруга искала квартиранта, чтобы разделить коммунальные расходы.
— Что значит «квартирант»? — спросил я.
— У тебя будет своя комната, а остальное общее.
— Боюсь, вряд ли это мой вариант.
— Пойми, это не квартира, а сказка. У нее адрес — Бастугатан, круче в Стокгольме уже не бывает.
— Хорошо, — сказал я, — сходить поговорить с хозяйкой я точно могу.
— Она очень следит за норвежской литературой, — сказала моя хозяйка.
Я получил телефон и имя, позвонил, трубку тут же взяли: пожалуйста, приходите хоть сейчас.
Квартира и впрямь тянула на сказку. Хозяйка оказалась молодой женщиной, моложе меня, все стены она завесила фотографиями мужчины. Это мой муж, сказала она, он умер.
— Сочувствую, — сказал я.
Она развернулась и пошла вглубь квартиры.
— Вот твоя комната, если понравится, конечно. Отдельная ванная, отдельная кухня и спальня, как видишь.
— Здорово, — сказал я.
— И вход у тебя тоже свой. А захочешь уединиться, например, чтобы сидеть писать, просто закрой вон ту дверь.
— Я готов снять комнату, — сказал я. — Когда можно будет переехать?
— А когда хочешь?
— Вот как? Тогда я к вечеру заявлюсь с вещами.
Гейр только заржал, когда я все ему рассказал.
— Понимаешь, это просто невозможно — приехать в Стокгольм, никого тут не зная, и найти жилье на Бастугатан. Так не бывает. Понимаешь? — сказал он. — Одно объяснение, что боги тебя любят.