Но жить так было невозможно, да я и не хотел, поэтому, когда остывала глухая и непримиримая злость, а оставался только раздрай в душе, как если бы разбилось все, что я берег, мы мирились и жили, как раньше жили постоянно. Но потом все начиналось заново, ибо все в природе циклично.
Я затушил сигарету, допил остаток выдохшейся колы, встал, уперся в решетку балкона и стал смотреть на небо; в нем, где-то за пределами города висел огонек, слишком низкий для звезды и слишком неподвижный для самолета.
Что это такое?
Я смотрел на него несколько минут, но потом он вдруг качнулся влево и все же оказался самолетом. А неподвижным он выглядел потому, что, снижаясь над Эстерсунном, шел курсом прямо на меня.
Кто-то постучал в окно, и я обернулся. Там Ванья улыбалась и махала мне. Я открыл дверь.
— Спать идешь?
Она кивнула:
— Я хочу сказать тебе спокойной ночи, папа!
Я наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Спокойной ночи. Приятных снов.
— Приятных снов!
И она побежала по коридору в свою комнату, полная сил даже после такого долгого дня.
Надо уже разобраться с этой проклятой посудой.
Соскрести остатки с тарелок в ведро, наклонившись над ним, вылить молоко и воду из чашек и кружек, вынуть из мойки яблочную и морковную кожуру, пластиковые упаковки и чайные пакетики, ополоснуть ее и поставить всю посуду на рабочий стол, набрать в мойку горячей воды, выдавить туда моющее средство, упереться лбом в шкафчик и начать мыть стакан за стаканом, чашку за чашкой, тарелку за тарелкой. Ополоснуть. Следить за сушилкой, когда она заполнится, начать вытирать мытое, чтобы освободить место. Потом пол, под стулом Хейди грязь надо отскребать. Завязать мусорный пакет и спуститься на лифте в подвал; пройти по теплым, похожим на лабиринт коридорам до мусорной комнаты, скользкой от въевшейся грязи, с трубами под потолком, заваленной обрывками изоленты и крепежа, на двери которой в силу свойственной шведам любви к эвфемизмам красуется надпись «Экологическая комната»; швырнуть пакет в какой-нибудь большой зеленый бак и неизбежно вспомнить Ингрид, — она в последний свой приезд обнаружила в одном из них кипу холстов маленького размера и притащила их все в квартиру, считая, что мы придем в такой же восторг, как она сама: такая удача, детям будет на чем рисовать несколько лет; закрыть крышку и вернуться домой, где в эту самую секунду Линда тихо вышла из детской.
— Уснула?
Линда кивнула.
— Какую ты чистоту навел, — сказала она, остановившись на пороге кухни. — Вина хочешь? У нас еще не кончилась бутылка, которую Сиссель в последний раз привезла.