— Да, верно. Я понимал ее. Но еще и поэтому мне пришлось уехать. Жалко, вы с ней не познакомились.
— Я приехал слишком поздно.
— Очевиднее всего связь трех поколений проявляется в том, что у папы, Ньола и меня абсолютно одинаковые затылки.
Я кивнул. Мы ехали по горкам перед мостом на Трумёйю. Скалы взрывают, строят новые дороги, появляются новые здания промышленного вида, как во всей области. Под нами я рассмотрел островок Йерстадхолмен, дальше пляж Убехилен. Справа дом Ховарда. Автобусная остановка, а ниже — лес, где мы зимой прокладывали лыжни, а летом шли через него на мыс купаться.
— Поверни.
— Здесь? Налево? Ешкин кот, так ты тут жил?
Дом старого Сёрена, плодоносная дикая вишня, и вот они, дома. Нордосен рингвейен. Господи, какое все маленькое.
— Вот здесь. Прямо.
— Здесь? Этот красный дом?
— В наше время был коричневый.
Он остановил машину.
Все выглядело очень маленьким. И уродливым.
— Тут не на что смотреть. Поехали дальше, — сказал я, — вот здесь наверх.
Женщина в белом пуховике шла с коляской нам навстречу. Больше никаких признаков жизни.
Дом Ульсена.
Гора.
Мы называли ее горой, хотя она просто небольшой взгорок. За ней дом Сив. Дом Сверре и компании.
Ни души. Нет, вон ватага детей.
— Ты что-то примолк. Передоз чувств?
— Скорее недодоз. Какое-то все маленькое. Посмотреть не на что. Раньше я этого не видел. Пшик, а мне он казался целым миром.
— Понимаю, — сказал он. — Ну что, погнали?
— Но на ту сторону заедем, да? Где церковь? Она, во всяком случае, красивая. Тринадцатый век. Там фантастические надгробия семнадцатого века, с черепами, змеями и песочными часами. Я вставил эпитафию с одного камня в первый свой рассказ. Как эпиграф.
Все места, которые я хранил в душе, представлял себе бесчисленное количество раз, проплывали за окном, лишенные притягательности, не возбуждающие чувств, — такие, какими были на самом деле. Утесы, маленькая бухта, остов бывшей плавучей пристани, залив, старые дома, пустошь, обрывающаяся у моря. Вот и все.
Мы вышли из машины и пошли на кладбище. Походили по нему, посмотрели на море, но вид ни его, ни сосен, росших до самой пляжной гальки, но становившихся ниже по мере приближения к линии голого ветра, ничего во мне не всколыхнули.
— Поехали дальше, — сказал я.
Я видел поля, на которых работал летом, дорогу к морю, в котором мы начинали купаться чуть не 17 мая. Бухту Саннумхилен. Дом моей учительницы. Как ее звали? Хельга Тургерсен? Сейчас ей уже должно быть к шестидесяти. Фэрвик, заправка, дом на другой стороне, где на вечеринке ровно накануне моего отъезда девушки вели себя так пылко и рьяно, супермаркет, который при мне только начинали строить.