— Папа, обойди с той стороны и посмотри, тебе видно нас, когда мы внутри? — сказала Ванья, прищурясь против солнца.
— Хорошо, посмотрю, — сказал я и пошел обходить домик, из которого слышалась их возня. Приник к какой-то щели и заглянул внутрь. Но из-за контраста между ярким солнцем снаружи и темнотой внутри я ничего не высмотрел.
— Папа, ты здесь? — закричала Ванья.
— Да.
— Ты нас видишь?
— Нет. Вы невидимки?
— Да!!!
И когда они вылезли, я притворился, что не вижу их. Смотрел прямо на Ванью и звал ее.
— Я же вот она, — сказала Ванья и помахала двумя руками.
— Ванья! — продолжал я. — Ты где? Выходи, наконец, уже не смешно.
— Я вот она! Вот!
— Ванья?..
— Ты меня по правде не видишь? Я по правде невидимка?
Она была страшно довольна, но я уловил в ее голосе нотки тревоги. Но тут разорался Юнн. Я посмотрел наверх. Линда встала и крепко прижимала его к себе. Не похоже на Юнна — так вопить.
— А, вот ты где? — сказал я. — Ты все время стояла тут?
— Да-а.
— Слышишь, Юнн плачет?
Она кивнула и взглянула наверх.
— Нам надо пойти к ним с мамой. Идем, — сказал я и взял Хейди за руку.
— Не хочу, — тут же ответила она. — Не хочу за руку.
— Хорошо. Тогда садись в коляску.
— Не хочу в коляску.
— А на ручки? Давай понесу тебя.
— Не хочу понесу.
Пока я ходил за коляской, она залезла на заборчик. Ванья села на землю. На горке Линда вышла из ресторана и махала нам рукой, чтобы мы поднимались. Юнн кричал не переставая.
— Я не хочу ходить, — сказала Ванья, — у меня ножки устали.
— Ты сегодня еще никуда не ходила. С чего они вдруг устали? — спросил я.
— У меня нет ножек. Неси меня на ручках.
— Нет, Ванья, что за глупости. Я не могу тебя таскать.
— Можешь.
— Хейди, садись в коляску, и пойдем.
— Не буду коляску.
— Но-о-о-жек не-е-ет! — Ванья перешла на крик.
Мне в голову ударила ярость. Первый импульс был схватить их под мышки и понести. Я много раз бывал в этом положении — шел с непроницаемым лицом и двумя орущими брыкающимися детьми под мышками мимо прохожих, неизменно пялящихся на нас во время подобных сцен с таким интересом, как если бы на мне был костюм шимпанзе.
Но сейчас я совладал с собой.
— Ванья, а в коляску ты можешь сесть?
— Если ты меня поднимешь и посадишь.
— С какой стати? Давай сама.
— Нет. У меня ножек нет.
Не сдайся я, мы бы стояли там до утра, потому что хотя у Ваньи терпенья ни на грош и она пасует перед малейшей трудностью, зато она несгибаемо упряма, когда хочет настоять на своем.
— Хорошо, — сказал я и посадил ее в коляску. — Ты опять победила?
— А что я победила?
— Ничего, — ответил я. — Хейди, иди на ручки.