— А я и понимаю! — строго сказал Кривов. — А вот ты — нет. Жизнь — она штука такая, да… Нет твоей вины в Женькиной смерти. Сам он в органы работать пошёл — сам и путь этот опасный выбрал. Так что ты не о Женьке теперь, а о болячках своих подумай. Доиграешься ты, дружок, — и за Женькой вослед. Только вот он за дело сгинул, а ты так пропадёшь, по дурости своей. А Женька — он что? Что сделано, того уж не воротишь. Твоя-то жизнь с его смертью не закончилась.
Птицын глухо рассмеялся:
— А вот для Женьки закончилась. Хреново ты утешаешь, Сергей Михалыч. «Сам знал, сам выбрал»… Это всё я… Я виноват в его смерти, и хоть что хочешь мне говори, пока скота этого Кастерина в землю не зароют, не успокоюсь я.
Кривов сверкнул глазами:
— Прекрати! Ишь, нюни распустил! Ты у нас кто — начальник угро! Тебе киснуть не положено. Говорю тебе: в смерти Янчина ты не виноват — и точка!
— Да как же не виноват? Это я же ему в банду внедриться приказал. Мог бы сам пойти, а я его… Теперь как мне его жене и сынку в глаза смотреть? Пацанёнку Женькиному только четыре, а он всё уже понимает. Видел я его глазки на похоронах. У… — Птицын поморщился и схватился за висок.
— Что, опять? — забеспокоился Кривов.
— Да нет, ну разве только чуть-чуть.
Он отбросил затвор и тряпку, откинулся назад. Под потолком включилась вентиляция. Некоторое время они сидели молча, потом Птицын вынул пачку и закурил.
— Куришь ты, Володя, без меры — вон как и руки у тебя дрожат, хоть и молодой ещё. Оттого и в стрельбе у тебя результат слабенький. Глянь-ка на мои ручонки. — Кривов вытянул руки ладонями вниз. — Я тебя старше лет на десять, а пальцы у меня не дрожат. Да и глаза ещё зоркие, видят мушку — потому и стреляю хорошо.
Птицын фыркнул:
— Так ты же у нас, Михалыч, заслуженный мастер спорта, а я кто? Ты у нас с утра до ночи в своём тире сидишь, а у меня помимо пальбы знаешь сколько забот? Спекулянты, жулики, убийцы — всех и не упомнишь! Опять же, Пашка этот клятый… Я ведь, когда Янчина закапывали, себе слово дал, что не успокоюсь, пока его убийцу не покараю! Я ведь Пашку Кастета ловить не собираюсь. Я его, гниду, пристрелю — пусть только попадётся! Мог бы уже вчера — ан нет… Упустил я Пашку, а теперь вот ещё напасть: Еленин ведь меня от кастеринского дела отстранил.
Кривов насторожился:
— Отстранил? Тебя? Это что ж, из-за здоровья?
— При чём тут здоровье? Еленину до моих болячек дела нет.
— Не говори, Володя. Еленин — мужик правильный. А ты с ним как с равным…
— Сам виноват. Настоящий начальник — он ведь каким должен быть?
— И это каким же?