Имитатор (Жоголь) - страница 4

Птицын спросил с издёвкой:

— Что ж ты так про соседку? Сам, поди, тоже к ней клинья подбивал, да, похоже, безуспешно. Что, дядя, не повелась на тебя соседка — вот ты её теперь и поносишь! Колись: угадал я или нет? Живёшь, смотрю, один. Неужели такая баба, что так на передок слаба, не по тебе? Иль ты у нас только с кошками милуешься?

Пичужкин выгнулся, точно его передёрнуло током, надул щёки и, осушив за раз полстакана своего травяного чая, фыркнул:

— Мне до Глашкиных прелестей дела нет — я женат, между прочим.

— А где же жена? — тут же спросил Птицын.

— В отъезде. У сестры в Ялте гостит.

— Что ж у тебя за жена-то такая, если ты срач в квартире развёл с кошками своими?

— Нормальная у меня жена. Она, может быть, тоже животных любит. Так что кошек моих не троньте, да и вообще… не ваше это дело. Пришли тут, понимаешь! Я к ним с душой, а он меня в паскудстве всяком обвиняет!

— Ладно-ладно, дядя. Этот я так, шучу, чтобы, так сказать, разговор поддержать. — Птицын фыркнул и снова насел на Трефилова. — Ну вот. Видишь, что про твою орущую бабу достойные… — Птицын поморщился, — люди говорят, а кто-то из-за неё хочет нам всю операцию сорвать.

Антон ещё сильнее поджал губы:

— И что? Ну выпивает женщина, ну жизнь личную устроить желает. Что же, она после этого и не человек?

— Стой, тварь! Куда?! Люди добрые, да что ж это делается?! Да средь бела дня живого человека да по голове… а-а-а! — снова послышалось из дома напротив.

— Твою ж мать! Может, и правда у неё кого порезали? — Птицын посмотрел на Кравца, тот пожал плечами.

— Сам решай, Иваныч. Ты у нас главный — с тебя и спрос.

Степан Маркович Кравец начинал служить в уголовном розыске ещё задолго до прихода туда Птицына. Проявил себя неплохо, но до высоких чинов не дослужился, так как довольно часто прикладывался к стакану. Тем ни менее Стёпа Кравец являлся одним из немногих в Управлении, с чьим мнением Птицын по-настоящему считался. Это было, несомненно, связано ещё и с тем, что Птицына и самого в Управлении не жаловали. Если бы не высокая раскрываемость на вверенном участке, его и самого уже давно выперли бы не только из уголовного розыска, но и из партии.

— Убили! Убили! Сволочи! — снова заорала баба.

Из подъезда вышли две молодые женщины и подросток. Потом выползла какая-то бабка и тоже принялась орать:

— Вон оно как! Чего ж такое делается?! Где ж милиция, куда смотрит?

Вышли ещё одна женщина и старик на костылях. Все задирали головы и смотрели на окно, из которого доносились вопли. Псина, что до того лежала почти без движений, поднялась, отбежала в сторону и принялась истошно лаять, словно поддерживая всех тех, кто вывалил из своих домов поглазеть на то, что же случилось в злополучной квартире. Птицын сплюнул, провёл ладонью по подбородку и проворчал: