— Но вы так молоды и так… так…
— Так неопытны, вы хотите сказать, и так очевидно, что я представительница того, что ньюйоркцы называют «высшим обществом». Не беспокойтесь по этому поводу. Моя неопытность вряд ли продлится долго, и мои светские увлечения более склонны подкрепить мою эффективность, чем отвлекать от нее.
Лицо Вайолет озарилось улыбкой — не той ослепительной, что часто видели на ее губах, а поддерживающей вдову и побуждающей ее говорить. — Вы знаете факты? — Я прочитала все газеты, сообщавшие об этом.
— Я не верю им.
— Это хорошее качество…
— Мои манеры не причем. Я кое-что скрыла, это не обман, просто не могла сказать правду.
— Почему вы что-то скрыли? Когда вы увидели то неприятное впечатление, которое произвела ваша скрытность, почему вы откровенно не рассказали свою историю?
— Потому что мне было стыдно. Потому что я думала, что мне будет больнее говорить, чем молчать. Сейчас я так не думаю. Но я сделала это — и поэтому совершила большую ошибку. Вы должны понимать не только ужасное потрясение от моей двойной потери, но и чувство вины, сопровождающее ее. Мы с мужем ужасно поссорились в ту ночь, вот почему я убежала в другую комнату, а не потому, что мне было плохо, и я не могла слышать плач ребенка.
— Итак, главное очемвыпереживаетеэто, что люди подумают, — говоря это, мисс Стрэйндж была, пожалуй, излишне жестока. — Вы хотите объяснить эту ссору? Думаете, это поможет вашему делу?
— Не могу сказать. Но я должна сначала очистить свою совесть, а затем попытаться убедить вас в том, что ссорились мы или не ссорились, муж никогда бы не лишил себя жизни. Он был не таким. У него был панический страх перед смертью. Мне не нравится это говорить, но он был трусом. Я видела, как он бледнел при малейшем намеке на опасность. Муж не мог этого сделать. Кто-то другой стрелял в него, мисс Стрендж. Помните открытое окно, разбитое зеркало. И я думаю, что знаю кто это.
Ее голова упала на грудь. Эмоции, которые она проявляла, были не столь красноречивы, как глубокий личный позор.
— Вы думаете, что знаете этого человека? — говоря это, голос Вайолет опустился до шепота. Это было обвинение в убийстве, которое она только что услышала.
— К моему большому огорчению, да. Когда мы с мистером Хаммондом поженились, — теперь вдова продолжала более решительным тоном, — был еще один человек — очень жестокий, — который поклялся даже в дверях церкви, что мы с Джорджем не проживем и два полных года вместе. Так и произошло. Наша вторая годовщина была бы в ноябре.
— Но…
— Позвольте мне сказать следующее: ссора, о которой я говорю, не была достаточно серьезной, чтобы вызвать такой акт отчаяния с его стороны. Человек должен быть сумасшедшим, чтобы лишить себя жизни из-за столь незначительного разногласия. Это было даже не из-за человека, о котором я только что говорила, хотя этот мужчина был упомянут в разговоре между нами ранее вечером, мистер Хэммонд встретился с ним лицом к лицу в тот день в метро. До сих пор никто из нас не видел и не слышал о нем с нашей свадьбы.