И вот уже первые белые нити появились в густых волосах, и верный Мореход больше не выходит дальше манежа при конюшне, и все пристальней надо следить за дочерью — озорная глазастая девчушка того и гляди натворит дел! Прошедшие годы изменили и любимую. Она выросла в высокую полногрудую красавицу, и когда она в царском платье входит в Большой зал, по нему проносится общий тяжелый вздох, будто само солнце спустилось с неба, чтобы ослепить всех, кто может видеть. Тем, кто не может, она дарит прозрение. Хален сам был свидетелем, как во время разговора с ней обрели дар видеть два слепца. Она справляется почти с любой болезнью, недаром ради одного ее взгляда в Ианту идут люди даже с берегов Моруса, преодолевая тысячи тсанов равнин, стремительных потоков, горных ущелий и хребтов. Она видит человека насквозь, со всеми болячками, худыми и добрыми мыслями. Ее руки несут исцеление. Он, бывало, задумывался, могут ли они поразить бедой. Евгения не использовала свой дар во зло. Потому что не могла или потому что не хотела? Она не рассказывала, но он знал, как однажды на Фараде, куда она в очередной раз приехала размяться и помахать мечом, ее своим тайным колдовством позвали на тот берег женщины-дикарки. Даже они прослышали о ее силе и попросили о помощи, когда сын одного из вождей заболел и не мог ходить. Евгения отправилась к ним. Пеликен пытался преградить ей путь и рассказывал потом царю, как она обездвижила его одним взмахом руки. Он уж не ждал ее, был уверен, что дикари ее прикончат. Но, похоже, никто из мужчин не узнал о том, что на их земле побывала олуди. Она вылечила мальчика и вернулась. Узнав все от Пеликена, Хален не стал ее ругать. Этот дар ему неподвластен; только ей решать, что с ним делать.
И все же для него Евгения оставалась хрупкой, как статуэтка из тонкого стекла, и слабой, как первый весенний цветок. Она всегда будет на десять лет младше, и его сердце всегда будет замирать при взгляде на нее. Он любил просыпаться рядом с ней и наблюдать, как свет утра играет на ее коже. Он мог часами смотреть, как она озабоченно бегает по замку, разговаривает, ест, как она танцует и пестрые одежды летят за ней следом, открывая красоту сильного тела. Он с улыбкой наблюдал, как она замирает, увидев что-то красивое: здание, лошадь, картину; вытирал со щек слезы, когда она слушала певцов с их древними сагами и речными плачами; сжимал узкие запястья, и теплые ладони касались его лица. Она была как крепкое вино, что бодрит и наполняет силой, но, если он не видел ее много дней, она превращалась в сон-траву, от сока которой люди уходят в грезы и готовы на все ради еще одного глотка. Олуди живут долго, дольше, чем простые смертные, и Хален был рад этому, ибо он не смог бы жить без нее.