— С годами ты становишься все чувствительней, Эви, а ведь должно бы быть наоборот.
— Это естественная женская грусть. Нам не понять мужчин, что с радостью спешат навстречу смерти. Они все были такие веселые, Ханияр! Их сердца пели от счастья, будто каждому заранее пообещали победу в битве и высокую награду! Неужели только женщины видят, что многие из них не вернутся домой?
— Пойдем в город. Здесь слишком жарко, а я уже не в том возрасте, чтобы часами стоять на солнцепеке, — он приобнял ее, жестом велел служке оставаться позади. — Мне понятна твоя печаль. Женщина стремится сохранить то, что имеет. Так уж она создана, — сохранять мир, и семью, и будущее, каким она его представляет. Но мужчине мало того что есть, его цель — всегда стремиться к новому. А новое неизменно несет разрушение прежнего уклада…
— Все это кажется таким понятным, когда просто думаешь об этом, — сказала она, глядя под ноги, на затоптанные подошвами множества сапог цветы. — Но когда будущее ломится в мою дверь и не спрашивает о том, чего я хочу, — все твои, Ханияр, рассуждения совсем иначе воспринимаются. Я бы предпочла ничего не менять, ни к чему не стремиться, лишь бы Халену ничто не угрожало.
— Может быть, мы слишком расслабились, забыли о том, что жизнь это война. И этот вождь послан нам как предупреждение…
— Неправда! Жизнь есть стремление к миру. Разве последние годы не доказали это? Посмотри вокруг! — она обернулась, указывая на поля и сады. — Люди сыты, они уверены в завтрашнем дне. Твои храмы не дождутся в дни войны таких подношений, как сейчас. Когда-нибудь сегодняшнее время назовут золотым веком Ианты. А война — это постоянный страх, выгоду от которого получают единицы мерзавцев. И ты говоришь, что в этом — смысл жизни?
— Ты сказала: когда-нибудь наше время назовут золотым веком. Ты и сама знаешь, что ему не длиться долго. Для того, чтобы жизнь всегда оставалась такой, как сейчас, нужно сначала изменить суть человека. Возможно ли это? Сомневаюсь. Во всяком случае, я вряд ли доживу до того дня, когда мужчины начнут думать о войне так, как ты.
— Зачем ты это говоришь? — Евгения схватила Ханияра за руку, впилась глазами в глаза. — Ты что же, думаешь, что наше время прошло? Наши воины падут в битве с врагом, и на земли Ианты придут дикие орды? Ты это ждешь?
Они дошли до городской стены. Ханияр коснулся рукой надежного камня.
— Надеюсь, этого не случится, — сказал он. — Я буду молиться денно и нощно, прося небеса о помощи и защите. Но мы только люди, и ты тоже, Евгения. Твои слезы — знак того, что ты осознала свое бессилие перед судьбой. И в том, что это произошло так поздно, тоже вина последних счастливых лет. До сих пор тебе все удавалось, ни разу не пришлось смиряться с тем, что тебе неугодно. Но судьба беспощадна к олуди так же, как к простым смертным. Скоро ты это поймешь.