Впрочем, слово Прокофию Богдановичу, который подробно все описал в своем донесении в Москву:
Сперва ехал на разукрашенной лошади калмык в красивом плитье, при луке и колчане со стрелими; за ним — карета с переводчиками;
за нею другая карета — в ней сидели поп и подьячий Посольского приказа;
далее ехали трое трубачей в серебряных ливреях и с серебряными трубами, которые нещадно трубили;
за ними — трое подьячих в одноцветных дорогих кафтанах и шапках;
потом трое дворян в одноцветном платье и шапкал; потом шли шесть русских юношей в алых суконных кафтанах и в лазоревых шапках;
за ними ехал конюший;
зи ним конюх вел посольского аргамака в полном уборе.
И только потом уже ехал великий и полномочный посол в государевой золотой карете "о шести возниках". Против него сидел "дохтур" и секретарь посольства Петр Посников. На возниках была ливрея серебряная. По обе стороны кареты шли четверо гайдуков в строевом платье, с перьями и топорами с серебряными обухами. Позади кареты ехали пажи, иные служители и челядь. За ними — рота рейтеров.
На маленькой площади перед зданием, где происходили "съезды" послов, толпились любопытные, которые "тихо и безмятежно стояли и смотрели", как приближается пестрая кавалькада русского посла. У дверей его встречали посредники.
Затем приехали турецкие послы. Их процессию Возницын не описывает, но, надо полагать, она мало отличалась от русской. В те времена, как и сейчас, протоколы были схожими. Никто бы не посмел обставить свой приезд беднее или менее торжественно, чем противная сторона. Такие были обычаи.
Все вошли в залу, и лорд Пэджет сказал небольшую приветственную речь, смысл которой сводился к тому, что большие труды к достижению соглашения теперь с Божьей помощью приведены к окончанию и совершению.
Русские и турецкие послы стояли друг против друга. Их разделял стол, на котором лежали русские и турецкие альтернаты соглашения. Они передали друг другу свои договорные письма, но, прежде чем лодписать их, оба посла строго-настрого приказали своим секретарям тщательно проверить, те ли это тексты, о которых они договорилисъ.
Уже знакомые нам Петр Вульф и Иван Зейкан тут же прочитали их и сказали, что письма во всем сходны и прибавки или убавки никакой нет. Такие же заверения получил и Реис-Эффенди.
Теперь можно было подписывать перемирие. Тогда турки попросили, чтобы для такого высокого дела повелели отворить все двери и пустили всех в ту светлицу, дабы всяк видел мирное свершение.
Русский подьячий поставил на стол перед Возницыным большую серебряную чернильницу. Увидев это, турки тотчас послали за своей и принесли чернильницу столовую, местами золоченную. И тогда великий и полномочный посол, взяв свои договорные письма, подписал их, число проставил и печать сургучную приложил. Так же и турецкий посол поступил.