Однако в душе нарастает и злость. Как кто-то посмел сделать такое со мной, с Джоанной, с Джеймсом?! И ведь это один из наших знакомых, который за что-то нас ненавидит. Ему известно о моей прозопагнозии и тревожности; по его расчетам, мое состояние делает меня слабой и гарантирует его безопасность.
Опрокинув бокал шираза, я сжимаю зубы. Нет, я не позволю негодяю уйти от возмездия!
Сказать-то легко… Где-то в уголке разума поселяется коварный шепоток, сочащий отраву сомнения и подтачивающий мою решимость. Однако я заглушаю его – первый шаг уже сделан: взяв книги в библиотеке, я вооружилась знаниями, а знание дает силу.
Джинсы сползают с бедер, приходится найти пояс. Я вспоминаю, что у меня было золотое обтягивающее коктейльное платье с вырезами на талии – сейчас бы оно село на меня как влитое. Правда, Джоанна, как я не без улыбки подозреваю, давным-давно отдала его вместе с другими моими нарядами для вечеринок в благотворительный фонд. Однако если я похудею еще хоть немного, вид у меня будет совсем ужасный. Все же надо позавтракать как следует – яйца, тосты и чай. Я ем стоя, над раковиной, глядя в окно. В саду ищут червяков черные дрозды, а пара жирных голубей расхаживает по крыше сарая.
Мое внимания привлекает какое-то движение – на соседнем участке мужчина возится с бамбуковыми шестами и бечевкой. Кроме как Аланом быть ему некем, тот любит держать свой сад в порядке. Хотя время едва восемь утра, я натягиваю пальто и выхожу на улицу. К моему приятному удивлению, дувший вчера холодный ветер стих, утреннее солнышко как-то даже начинает пригревать. Алан, когда я окликаю его по имени, просияв, с готовностью бросается ко мне через грядки. На нем заляпанные грязью резиновые сапоги и бейсболка. У меня, пока я добираюсь до изгороди, промокают ноги и штанины внизу. Рано или поздно придется взяться за газон. Вообще садом занималась Джоанна, хотя стричь траву она нанимала какого-то студента из дома двадцать восемь. Еще бы узнать, кого именно…
– Болтаем через забор, как две старые кумушки, – замечает Алан. – Решил вот заняться сегодня бобами и горошком, а то весна уже чувствуется по-настоящему. Говорят, к следующим выходным будет до двадцати градусов.
Он продолжает в том же духе еще некоторое время – где он собирается высадить душистый горошек и как борется со слизнями кофейной гущей, которую берет в одном городском кафе, – пока до него наконец не доходит, что мне, наверное, тоже есть что сказать, и я подошла не просто так поболтать.
– Я хотела попросить кое о чем, – смущаясь и краснея, говорю я. Мне неловко обращаться за одолжением, и я с трудом заставляю себя выдавливать слова. Зато Алан буквально расцветает, как будто я удостоила его высочайшей чести – при том, что он еще даже не знает, о чем речь.